Мой друг

«Да, это правда, – сказал Дон Кихот, – и если я не жалуюсь на боль, то только потому, что странствующие рыцари не должны жаловаться на раны, хотя бы у них вываливались все внутренности»

_
Мой друг, смотрю, освободился раньше?
А я-то думала, мытарств на сотню лет.
Пойдём, проветримся; поговорим о тайном,
мол, у кого в шкафу какой скелет.

Поговорим о звучном? Марше Мендельсона?
Об "Утре" Грига?! Лука тетиве
у Купидона. Я хочу поспорить!
Ещё – оранжевый велосипед.
Катить на нём в ближайший дивный город;
в дороге не
уснуть.
спокойно;
проще;
найди лицо; чтоб вынужденный вид
не напугал прохожих; нет обочин;
нет края, негде повернуть.
Есть только путь. Что нами заискрит.

Смотри, как скоро день летит в убыток,
смотри, боссаж на вековых домах;
гляди, как нас в любом кафе воспримут
что путников с беспечностью в глазах.
Смотри и будь.
Живи.
Дыши.
Послушай.
Пойми сверх меры, вкрадчивей меня.
Как ошибаются, глася: запущен случай.
И как теряются, не зная что сказать.

Мне столько спущено,
что счастье просит боли,
что наравне оно по силе с пустотой.
Я улыбаюсь дню. Я Свет. Я тьма. Внутри кромешный ужас.
И нет земной опоры подо мной.

Я без лица, иль нет, с лицом, со рваной спесью.
Я с хрипотцой, без ничего, без стороны.
И я обижена, как палка на калеку,
которую он дома позабыл.

Да кто теперь в конвульсии забьётся?
Кому снести пяток другой лекарств?
Я принимаю эту правду, как на царство
встаёт чудак.

Ведь больше некому остаться.
И прыгать некому с потёртого окна.

Мой друг, дела; свободны были раньше,
упрямо веруя, мытарств на сотню лет.

Ты посмотри, какие звёзды, что медали!

да грудь Вселенной как холодный монумент.

Ноябрь 18