Двойное небо

В моей душе осела грусть,
но я ей рад,
поскольку это знак
     ещё живой души.
Я не боюсь
     моей оставшейся,
возможно, не простой судьбы.
Но я грущу.
Грущу не по тому,
     что было позади,
а по тому
     чего со мною не было,
быть не могло
и никогда не будет.

Плывущий сон
     манил и звал
и обманул,
хотя я знал,
     что это – сон.
Искал я зелень
     ярче, чем весной,
искал я небо
     глубже и синей,
     чем в ночь июньскую
          Купала.
Хотел пройти босым по утренней тропе,
покрытой мягкой, тёплой пылью,
с цепочкой мелких крестиков на ней –
следов вспорхнувших птиц.

Искал я важный разговор.
И мне не раз казалось,
     что лёгкие слова,
которые должны всё объяснить,
они вот только что сухим дождём
     тихонько простучали
по гулким стенкам воздуха,
     ссыпаясь.
Но этих слов
     я так и не расслышал.

Мне грустно наяву.
А под моей рукой –
колючий холод каменных перил.
Блестит измятый, мокрый
     уличный асфальт.
Гляжу я в небо
     с блёклой синевой,
остуженное октябрём,
и всё же чувствую,
     что за его экраном
скрывается другое небо,
которое я видел
     лишь во сне...

Октябрь, 1991