Овидий, знай, я плачу как и ты

К  2000-летию со дня смерти Овидия.
 

Скитаясь  у  брегов  Дуная,
В  степи  ковыльной  Буджака,
Грустил  Овидий,  увядая,
И  тени  прошлого,  томили,  старика.

Вздохнул  поэт  и  плечи  задрожали,
Стал  молодость,  забывшись,  вспоминать,
Когда  патриции  ему  рукоплескали,
А  Август  ко  двору  стал  приближать.

На  пике  славы  был  великий  гений,
Сам  Аполлон  склонился  перед  ним,
И  Геликон!  Внимал  красу  его  творений,
И  воздавал  ему  великий  Рим.

Казалось  всё. Его  все  превозносят,
Увенчан  он  наградами  сполна,
И  на  Парнас  его  уже  возносят,
Но  зависть  подобралась  как  змея.

Не  только  зависть,  месть  вокруг витала,
Когда  Овидий  в  демократию  играл,
Игра  же  Августа  так  сильно  раздражала,
Ведь  сей  диктатор  о  империи  мечтал.

И  вот  финал  блестящего  поэта.
Ему  Отчизны  больше  не  видать.
Его  изгнали  с  Рима  на  край  света,
Где  в  междуречье  в  ссылке  прозябать.

Буджакский  край  извечно  омывали
И  Днестр,  и  Прут, приветливый  Дунай,
Они  ему  про  Тибр  напоминали,
И  про  воспетый  им  любимый  край.

А  здесь  в  «Элегиях» видны  одни  печали,
В  них  скорбь  и  горечь  лились  через  край,
Как  унывал  он,  помнят  лишь  скрижали,
И  дойны  грустные  и  наш  любимый  най.

Тут  он  страдал,  дряхлел  и  падал  духом,
Забыл  здесь  муз,  Пегаса  и  Парнас
И  полнилась  земля  презренным  слухом,
Что  он  рыдал  навзрыд  в  последний  час.

Чрез  толщу  лет  я  плач  его  услышал,
Узрел  к  несчастью  и  предсмертные  черты,
Душа  болит,  что  плач  я  сей  услышал,
Овидий,  знай,  я  плачу  как  и  ты.

Поверь,  Овидий,  что  я  искренне  рыдаю,
Надеюсь,  слышишь  ты  мой  голос  из  небес.
Хотя  я  участи  твоей,  безмерно,  сострадаю,
Молю,  чтоб  образ  твой  из  памяти  исчез.

Да, да!  Поверь  Овидий  я  хочу  тебя  забыть,
Чтоб  своё  сердце  больше  не  тревожить,
И  я  прошу  меня  за  это  не  судить,
Что  я  скорбя, решился  боль  твою  умножить.

Но  знай  Овидий!  Ум  мой  протестует!
И  не  спешит  желанье  сердца  выполнять,
И  образ  твой  по  прежнему  волнует,
О  чём  спешу  тебе  я  написать.

К  тому  же  здесь  на  знойных  берегах,
Твой  прах  великий  Пушкин  воскресил!
Стихом  «К  Овидию»,  в восторженных  строках,
Твоё  величие  с  почтеньем  отразил.

Российский  гений  здесь  не  прозябал.
Он  лирой  северной  пустыню  оглашая,
Здесь  двести  двадцать  сочинений  написал,
Через  двухглавого   орла   переступая.

Судьба  его  на  время  сохранила
И  в  Болдино  он  в  творчестве  воспрял,
Бурлила  в  нём,  неиссякаемая,  сила
И  он  всё  время  вдохновенно  созидал.

Но  участь  Пушкина  была  предрешена,
Ведь  он  свободу  как  Овидий  возлюбил. . .
На  Чёрной  речке,  он  испил  судьбу  до  дна,
Но  пальму  первенства  с  Олимпа  сохранил.

Итак  друзья!  Я  рассказал  про  двух  поэтов,
Верней  столпов,  украсивших  Парнас,
Но  не  даю  коллегам  я  советов,
Как  петь  нам  о  свободе  в  трудный  час.

Тем  паче  лезть  в  политику  без  меры,
Ведь  знаем  в  каждом  деле  есть  предел,
А  мы  не  ведаем  опасности  химеры,
Давайте  сохраним  себя  для  наших  дел.