Апсны

В книжном магазине Библио-Глобус Александр Барбух прыгает по полкам. Он то вытащит книгу с полки, полистает, пощупает, принюхается, зачтет вслух абзац, то поставит на место, предварительно посмотрев цену и тяжело вздохнув.
Подходит интересная пара. Двухметровый широкоплечий бородатый хипстер-красавец и маленькая пухленькая миловидная девочка, кажется, филологиня.
В руках у девочки стопка книг.
- Смотри, смотри Саромаго, смотри "Норвежский лес", смотри Шехтель, давай купим.
- У меня у кровати лежит четыре книги, - мрачно говорит хипстер.
- Что ты сейчас читаешь, почему ты так мало читаешь? - щебечет филологиня.
Я листаю Гандлевского, Саша нюхает Мураками.
Хипстер ворчит:
- Я нормально читаю, просто я медленно читаю, у меня и Оруэл лежит, и Достоевский, и Толстой.
Хипстер берет у девушки Саромаго и ставит на самую верхнюю полку, девушка бледнеет и чуть не плачет.
Хипстер гладит ее по голове:
- А пойдем завтра на хоккей!


Десять лет назад переход светился зеленым светом тридцать секунд. Успевали переходить наискосок женщины с колясками и бабушки с клюками. Потом светофор стал гореть двадцать пять секунд. Не смертельно, но уже тяжело. Потом двадцать секунд, что вызвало заметное раздражение, потому что последние метры ты проходишь на мигающий желтый и думаешь, что машина вот-вот тебя собьет.
Год назад зеленый свет стал гореть семнадцать секунд. Я не представляю, кто за это время успевает перебежать улицу. Наверное, Бен Джонсон. Каждый раз последние шаги делаешь на красный, а за спиной у тебя уже несутся автомобили.
Сегодня лил ливень. Я стоял и ждал зеленый, курил, и вдруг когда светофор загорелся, то я заметил, что высветилось шестнадцать секунд. Я не знаю, кому понадобилась эта сраная секунда. Мне непонятно, что такое может произойти в этом мире за одну секунду. Исчезнут пробки? Радостные мерсы и бэхи пролетят, как птички? Изменится мир?
Когда с тридцати секунд убрали до 25, то это так меня не задело, как эта никому не нужная секунда.


В вагоне электрички слышна английская речь. В английском я do you Rasha. Поэтому сначала подумал, что это пятилетний ребенок играет в стрелялку. Обернулся и увидел седую сгорбленную старушку. На айпаде у нее обучалка английскому языку, кажется для малышей. Хотел попросить убрать звук, а потом подумал: "Мне бы, блин, в ее возрасте такую жажду знаний".


Электричка идет не как обычно со второй платформы, а с третьей. Объявление дает старушка с очень плохой дикцией. Все только слышат: "Внимание и Черусти". С какой платформы разобрать невозможно. Народ волнуется, народ усиленно вслушивается в бессвязную речь. Особенно нервные шумят, переспрашивают контролеров, но те сами ничего понять не могут. И вот, о чудо. Мы слышим миловидный разборчивый молодой голос. Звонкий ручеек. Все все слышат. Проносится вздох облегчения, массы приходят в движение.

В отделе готовых салатов «Магнолии» молоденькая приятненькая продавщица набирает мне в контейнеры свеклу, морковку, котлетки, оливье. Продавщица светится, улыбается, на каждую мою просьбу поворачивает в мою сторону круглое личико.
К ней подбегает бухгалтерша с бумагами и восклицает:
— Посмотри-ка!
Продавщица поворачивает голову в сторону бухгалтерши, не смотрит на отчеты и произносит:
— Все обрыдло.
Потом поворачивается ко мне, снова улыбается и произносит:
— Может сырку? Вам нарезать?
— Нарезать, — отвечаю.
Продавщица кивает в сторону бухгалтерши и повторяет:
— Не знаю, как держусь, глаза бы мои эти салаты не видели.
Начинает резать сыр. Режет вдохновенно и весело, посмеиваясь, доброжелательно.
Бухгалтерша уходит. Продавщица разворачивается ко мне. Передает салаты, котлетки, сыр. Улыбается:
— Приходите еще, мы вам сделаем скидочку.


Вчера Лидия Семеновна при покупке в «Магнолии» вина «Апсны» потребовала у меня паспорт. Лидия Семеновна – это моя соседка по лестничной клетке и по совместительству кассир ближайшего магазина. Это лучший кассир, которого я знаю. Пока она пробивает чек, Лидия Семёновна успевает рассказать о своей жизни и спросить у меня как дела. У Лидии Семеновны я даже бывал дома, когда заходил к ней за солью, а она напоила меня домашним сливовым вином.
И вот Лидия Семеновна попросила у меня паспорт. Я поднял глаза и внимательно посмотрел в лицо Лидии Семеновне. Взгляд ее был такой умоляющий и одновременно формальный, что я не стал ничего спрашивать и крутить у виска пальцем. Я просто достал из внутреннего кармана паспорт и дал его.
Лицо Лидии Семеновны озарила измученная и виноватая улыбка. Она даже не стала смотреть в паспорт и просто пробила мне вино.
Я шел домой и думал, что оскал капитализма заставляет совершать абсолютные глупости.
Вроде знаешь, что это бред, но делаешь его. И если в юности, такое вызывает протест, то сейчас у тебя нет ни сил ни времени что-либо исправить.