К Элизе

Ночные огни сплелись в хоровод,
Хладным молотком ветер в окна стучится,
Как тёмная ткань пустой небосвод,
И где-то тоскливо воет волчица.
 
Мир замер снаружи. Свернулся в ночи,
Лишь в зале волнуются ткани.
Здесь музыка, шёпот, свечей огоньки,
И воздух наполнен духами.
 
Приглушенный свет, мурчит саксофон,
И тянется ночь словно сон.
Вдруг резкий сквозняк бежит от двери
Мурчанию в унисон.
 
Зал замер. Все взгляды застыли у двери.
Она там одна: в чёрной шляпе без перьев,
Как будто сошла к ним из древних поверий,
И чёрный костюм – неизвестных материй.
 
Волосы в хвост, словно льётся смола,
Тёмный поток и худая спина.
Глаз не видать, только блеск из-под полы
И алые губы сверкают как пчёлы.
 
Все смотрят бесстрастно. Под взглядом
Из зала она оживает слегка запоздало
И тихой походкой, без шума, без стука,
Берётся за первую встречную руку.
 
 
«Элиза», - чирикает тёмная дама.
Ни глаз, ни лица, только линии алые.
Улыбка прекрасна, ярка, мимолётна,
Но кто-то отметил «ухмылку животной».
 
«Знакомы. Приятно», - мурлыкает Лиза
Всё с той же улыбкой, всё так же без глаз.
«Должно быть, принцесса или актриса», -
Шепчут у стен и не слушают джаз.
 
Но грянул оркестр, звучно взвизгнули струны,
А кто-то запел, а кто-то завыл,
Все люди разбились на новые пары,
И снова продолжился прерванный пир.
 
Джаз бился пружиной, хрипел и стонал,
Певца звучный глас по зале летал,
А люди тряслись, метались, искрились,
И в хохоте громком вовсю заходились.
 
Она танцевала сначала со всеми
Двигалась в ритме, как требует свинг,
Но вскоре исчезла, лишь кануло время,
И где-то снаружи пробили рассвет.
 
Зал спал. Стало тихо и глухо,
Стих музыкант и заглох саксофон,
По зале блуждало нестихшее эхо,
И зала готовилась вырваться в сон.
 
Светлел небосвод, клубнично-молочный,
Неяркое солнце всходило вдали.
Брег океана, сребристо-песочный,
Приятно хладил девичьи ступни.
 
Тёмная шляпа сползла набекрень,
Выбилась прядь, и помялся костюм.
Канул куда-то ещё один день,
Ночь растворилась, как тихий ноктюрн.

29.10.18