Бибихин 1

       Лучше начать с того, что кажется: Я кажется владельцем тела, духа и его свойств, инстанцией, которая принимает решения, поступает или не поступает. Среди всего этого у Я есть бытие: Я не то же самое, что бытие.
Но оказывается, что Я в самом себе не постоянно: "я стал другой"; " я теперь так бы не поступил", говорятся эти и ещё подобные вещи. Я таким образом меняется на протяжении одной жизни. Но ещё больше: Я меняется в зависимости от того, на кого ориентируется, от того, что в психологии называется референтной группой. Это легко видеть у детей - уже, которые отождествляют себя с родителями, родственниками, другими детьми,, у подростков, делающих своё Я, у взрослых тоже. Обнаруживается удивительное дело: существо человека, бытие-вот, всегда состоящее, как было сказано в отношении к миру и в ходе этого отношения раскладывающее вокруг себя структуру своих занятий с внутримировыми вещами, и эту вещь, Я, тоже располагает из себя, исходя из завязанных им отношений.
       Хайдеггер приводит пример из Гумбольдта, который - знаток всех главных мировых языковых семейств - описывает языки, где местоимение Я производно из "здесь", Ты - из "вот", Он - из "там". "Здесь", "вот" и "там" - не координаты в абстрактном пространстве, они относятся к исходной пространственности присутствия. К его расположению внутри мира, когда "здесь" и "там" обозначают разные степени близости: большую близость присутствия к самому себе и меньшую близость к нему другого. Не присутствие принадлежит какому-то штатному Я, а наоборот: Я это один из моментов присутствия, даже можно сказать - один из приёмов его, один из его способов отношения к миру.
       Присутствие называет себя Я (возможно, как в случае, который наблюдал Гумбольдт, исходно понимая под Я "то, что здесь"), чтобы таким образом наметить своё отношение к другим. Моё бытие - моё, но я сам - момент в развёртывании этого бытия, вторичное образование вокруг первичных, исходных бытийных структур. Поэтому Я меняется в самом себе и обменивается - это бывает гораздо чаще, чем мы замечаем - на другие Я и на Я других: потому что вот-это-бытие, присутствие нуждается в обозначениях для своих от-ношений. Присутствие применяет эти обозначения, эти средства - Я, Ты, Он, - а не привязано к ним. Поэтому вместо Я и Ты может быть Мы, и Он, и Ты; вместо Ты - и Вы, и Они; и Он и Ты может быть Я, когда говорят, Ты, Он мой друг, моё второе Я.

        Присутствие всегда со-присутствие - не потому даже, что рядом с человеком оказываются другие люди: даже если бы не оказались, всякое присутствие по существу, ввиду своего отношения к миру - с самого начала со-присутствие, и отсюда - чувство одиночества у одинокого: одиночество - один из модусов, привативный модус соприсутствия, когда на месте тех, с кем присутствие, пустое, незанятое место. - Во всяком случае - как должно было быть известно русскому языку - захваченность присутствия миром как присутствием, захваченность присутствия другим присутствием первоначальна, опережает всё то, что конструируется, планируется, осуществляется в виде поощрения общения между людьми, укрепления социальных и внутригосударственных связей и т.д.
       Крайнее обособление, изоляционизм, индивидуализм может говорить о крайней интенсивности соприсутствия; наоборот, культивирование форм общительности может быть способом укрыться, убежать от того слишком прямого, слишком захваченного общения присутствий, каким оно с самого начала, ввиду принадлежности присутствия к миру, бывает...
Поскольку присутствие вообще есть, оно при-сутствие: его способ бытия - со-присутствие. Вызывающее безразличие к другим, готовность и способность обойтись без них - это подчёркнутые, маркированные виды со-присутствия.

       Они остаются стало быть видами со-присутствия. Но они одновременно показывают: присутствие не знает себя, уходит или, вернее, силится уйти от себя, от своего существа - отношения.
       То же самое, если не в большей мере, когда присутствие начинает культивировать коллективизм, общительность, формы тесного и частого контакта с другими. Опять: это свидетельство, что присутствие не знает себя, не знает, до какой степени его существом с самого начала уже была связь с другими.
      Или ещё: когда присутствие культивирует Я и переносит в формируемое Я центр тяжести. Всё это - что на самом деле так часто бывает, чаще всего и бывает, - говорит о том, что присутствие почти никогда, очень редко, - или, сказать по-другому, что присутствию очень трудно быть собой, отдать себя самому себе.
      Оно отдаёт себя - ему это просто сделать, потому что оно чистое присутствие, не содержание, а место ("вот", просвет), - оно отдаёт себя, думая что так себя осуществляет, не себе: или, ещё вернее, ему крайне трудно прийти к себе, найти себя, найти на себя: как с самого начала оно есть то, что оно есть, отношение к целому миру и к другим, также ему и после самого большого труда не удаётся прийти к этому существу.
      Не зная настоящей меры своего со-присутствия, своего отношения к миру, миру который и мир присутствия, - присутствие оказывается зависимо от мира: как раз потому что не замечает меры свой захваченности другими, попадает под власть других, но только каких других?
      Так же не узнанных, как присутствие не узнало себя.

              В. Бибихин. Ранний Хайдеггер.

      Думаю, что разметка нашего первоначального Я происходит ещё в детстве и она вовсе не так безобидна, как может показаться на первый взгляд, и вовсе не такова, что от неё легко можно отказаться., быстро заменив её в следующих условиях на нечто более подходящее. Быть может наше подлинное или первоначальное Я связано с экзистенцией гораздо прочнее, чем мы можем вычитать из хайдеггеровского и бибихинского текста. Это не отменяет того, что текст - верный, насущный, болевой, что он "в самую точку", только хотелось бы эту точку ещё более расширить для принципиального понимания.
Если присутствие меняет Я как перчатки, а такую абсолютную относительность можно усмотреть из понимания "голой формы" присутствия, то тогда оно и само - почти ничто, если Я - только момент моего бытийствования, то какие моменты самого бытия для меня тогда коренные - разве не эти же - Я, Ты, Он и Вы(как писал Бубер)? А если они - коренные, то не пляшет ли от них в какой-то мере и само Бытие? Не замкнутый ли здесь круг, расщепив который и идя с одной стороны мы ничего не поймём?
        Я - это не только функция моего Бытия и его разметка, но ещё и активный агент по направлению и по отношению к самому Бытию, да и возможно ли это Бытие вообще до тех пор, пока Я не произснёс: Я?
Что для чего, что из чего, что через что?
       Несомненно, что Я появляется и формируется из со-присутствия, из со-бытия, но раз, всего один раз появившись, не меняет ли оно мир и само бытие революционным образом? Событие случается со мной и с другим человеком(Ты, Вы, Он) - не будь этих точек - стало бы Событием оно?
       Пока ребёнок не знает своего Я, он со-бытийствует полностью слитно - с родителями и домашней атмосферой и это делает мир маленького человека столь же прекрасным, сколь и полностью зависимым от этого окружения. То есть, я хочу сказать, что то, что могло бы изменить наше первоначальное Я масштабным полноценным образом находится вне нашей компетенции и даже за рамками нашего восприятия и требует от нас, допустим уже ставших - полного доверия и откровенной незащищённости(максимальной открытости) по отношению к тому, что его будет охватывать. Во всех же иных случаях мы призваны менять наш мир сами, следовательно призваны иметь дело как со своим Я, так и с другим Ты. Которые, быть может и станут другими, но ещё и даны такими, какими они уже есть - уже даны.
        То, что присутствие легко подстраивается к социальным формам поведения ещё ни о чём не говорит, потому что присутствие в основном тут "играет в игру" - роли как накладываются, так и снимаются, словно косметическая маска. Маска, правда, имеет свойство прирастать, но это всего лишь привычка, а не существо дела по большому счёту. Присутствие не настолько не защищено, как оно думает или как оно само опасается или как мы его видим со стороны, нет, оно - слишком даже хорошо защищено, так что до подлинных Я и не докопаешься.
        И великие люди ходили в масках, и это не мешало им продолжать оставаться великими людьми, и малые люди мира сего, проводя в несоответствующих себе местах кучу времени, всё же продолжают сохранять своё лицо и способны неожиданно проявить его, хотя бы случайно. Затираются и полностью анигилируются лишь те, кто изначально или первоначально получал своё Я как маску - социальную роль. Если привить ребёнку своё Я именно как преходящую и обусловленную обстоятельствами величину, то она практически таковой и будет, и станет с годами изнашиваться - стираться до дыр, не оставляя за собой ни лица, ни протеста - вот где лежит уродливость. Но если человек имел детство, а в нём как несомненное обнаруживал своё Я, то никакие социальные роли не смогут его полностью уничтожить. Поскольку и скорей всего(это так и есть) - однажды свершившееся Я присутствия - необратимо и неуничтожимо. Зачем, кстати, и гоняемся. Чего, кстати, и истинно хотим, не соображая сами - чего хотим.
        Исходя из всего этого меня тянет написать: Я, а впрочем за ним или в соответствии с ним и Ты, и Он, и Вы, и Мы - СТАНОВЯТСЯ, а не РАЗМЕЧАЮТСЯ. Ибо, если мы остановимся на разметке, мы потеряем существо дела или половину существа дела и, вероятно, главную.
        Кто размечает Я, когда Я ещё нет? Это приходит из туманного неразмеченного Бытия? Падает как уже известная данная разметка на моё пустое неразмеченное место? И я, таким образом, оказываюсь полностью произведён кем-то или чем-то(включая обстоятельства, а не только иные присутствия) - я вместе со своим Я - лишь результат? Меня метят, как метят столбы и дороги?
И совсем иное дело сказать: я прорастаю в этом бытии - даю скачок, экзистирую, приобретаю Я. Скорее обретаю истину, чем получаю разметку... Я обнаруживаюсь как Я - и я счастлив... Вот, вот истина, это момент истины.
И потом в жизни, всякий раз, когда я вдруг почувствую, что нечто вновь прикасается, касается моего Я, затрагивает его, зовёт, волнует, будоражит, оживляет, я буду радоваться как ребёнок этой новой волнующей встрече с истиной - со своим Я. Только вот Я это - не та матрёшка или луковица с бесконечными слоями идентификаций и идентичностей, что запускается нами на службу функционировать вместо моего Я, нет, речь я веду о том Я, что стало, свершилось как моя истина. И я хочу его чувствовать, я хочу от него плясать, и да, я хочу его и потерять - и потерять его не жалко, если потеряю его Я!!!! Если Я отдам его во имя чего-то, если Я отдам его кому-то, если Я обнаружу, что я его перерос!!!
        Наше Бытие свершается через истину и не обходится без моего Я - моего подлинного Я...