В увольнении Написано по трёпу в кают-компании

Ах, какие были ноги у неё
И какие были дивные глаза!
Мы по Баренцеву в Карское идём
Вспоминаю, что с ней делал, что сказал.

Туго с этим. Видно сильно перебрал.
Эх, прочистить бы мозги мои пивцом,
Объявить бы в голове моей аврал,
Посвежел бы сразу телом и лицом.

Помню точно, привязались мы вчера.
В джинсах я и в куртке замшевой сошёл.
Увольнение до самого утра.
Что мне надо было, то я и нашёл.

На скамеечке с учебником в руке,
Что-то розовое белое в кудрях…
У меня четыре сотни в кулаке,
За спиной четыре месяца в морях.

Что там пел ей про Гавайи, Сингапур.
Про шторма и ураганы и про Норд –
Я нанизывал, как мясо на шампур,
Всё, что слышал, что читал, смотрел в кино.

А она, гляжу, святая простота,
Всё мне верит – это ясного ясней:
Я портфельчик подхватил, на ноги встал,
Свистнул «тачку» и поехали мы с ней.

Поначалу я в «Двину» её повёз.
Пообедали. Шампанского бокал.
Танго старое с надрывом «Светоч грёз»,
Как на конкурсе, я с нею станцевал.

«Юбилейный» подвернулся по пути.
Вижу, очереди нет, я – пригласил.
Мимоходом. Ну, как будто, пошутил…
Согласилась. Мол, устала я, без сил.

Заказал к десерту лёгкое вино.
Под Резицкого чего-то танцевал.
И опять я про шторма, суровый Норд
Ей фантазии крутые заливал.

Удивляюсь я, вот это повезло –
Закручу сейчас такую карусель:
Подмешал коньяк ей в белое вино,
Стало то вино, как клюквенный кисель.

Но не дрогнула и выпила до дна,
По ошибке налила в фужер коньяк,
Осушила… И решил я, ну, чудна,
Не, такую, брат, не купишь за трояк.

Заказал ещё ликёру, коньяку.
Всё пустили под мясное ассорти.
Говорю ей, ты немного покукуй,
Я пойду и причешусь, пардон, в сортир.

Там остыл немного я, помыл лицо,
Вышел, а она с портфелем уже тут.
Тянет за руку с собою на крыльцо,
Шепчет на ухо: поедем, дома ждут.

И не помню, как доехали мы с ней.
Дом на набережной. Лифтом на шестой.
Я – обратно, а она, ну, точно клей –
Не пускает, тянет, тянет за собой.

Провела меня неслышно по коврам.
Бело-розовое сбросила с себя…
Все святые, прародитель Авраам!
Ты за что подарок сделала, Судьба?

Хмель, как не было, но пьяная душа! –
Не кидало так меня и в ураган.
Как нежна она была и хороша! –
Шея, плечи, бёдра, ноги, дивный стан!..

Льды ломаем в Карском море пятый день.
…Будто что-то я оставил на земле.
За Полярным кругом сумрачная тень,
Серый снег и серый воздух, серый тлен.
Ла Манш.
Июнь 1982