Полкаша

Был у меня пёс, Полкан. Овчарка палевого цвета. Дом мой частный сторожил. Жил в будке, большей частью на цепи сидел, всё как положено настоящему служаке.

Я его взял маленьким кутёнком вместе с котиком, сереньким таким, Мурзиком звали. Кот-то в доме большей частью жил, а этот стойко переносил тяготы и лишения на улице.

Я их любил, сорванцов, как мог, ласкал, жалел, кормил вкусностями по возможности.

И все бы хорошо. Но уж больно Полкан рьяно служил. До остервенения. Ночью спать спокойно – это давно забытая мечта была. От заката и до рассвета постоянно слышали его лай. Тень ли какая промелькнула, шорох, птица пролетела, мышь пробежала – громкий лай. А уж если машина проехала или человек к дому, мимо дома подошел, прошёл, так десять минут потом не угомонится.  Готов цепь порвать.

Днем почти то же самое, лишь чуть поспокойнее, на тени не реагировал. А уж кто в гости придёт, так без помощи хозяев ни за что по двору не просочится, хотя и цепь-то не такая длинная была у него.

В общем, сказать мягко, своим самозабвенным служением довёл он меня до беспокойного сна и тревожного бодрствования.

Так ведь и это ещё не все. Более других невзлюбил он кота серого, своего семейника, по сути. То ли от зависти, то ли от презрения к праздной жизни оного  не давал ему прохода.

Бедный кот и нос боялся из дома показать, мимо пса шомором пролетал, тот вдогонку лаял, нёсся за ним, и если б догнал, то разорвал бы, наверное.

Только котик-то тоже не лыком шит, не давался, ускользал. И так изо дня в день, да и ночь.

Лай, рычание, злобный, устрашающий вид и гонения кота.

Когда Полкашу с цепи отпускали побегать, погулять, так Мурзика и след простывал. И где он только прятался, не известно. Впрочем, пёс тоже долго на месте не засиживался.

Но однажды нужно мне было ремонтом в одной из комнат заняться. Починить стену, подштукатурить да окно подделать, оконный проём подремонтировать.

Стена противоположная от входа. Я взял необходимые инструменты  и вышел через калитку на улицу. Надо было к соседу с той же противоположной стороны зайти, взять у него перфоратор.

Сосед решил мне помочь, а обходить  с улицы мы не стали. Забор между нами небольшой, символический, мы через него перелезли, инструменты он мне подал, да принялись за работу.

Долго возились. Все сделали чин по чину. И стена, и оконный проём с окном, как новые стали. После такой полезной работы я пригласил соседа к себе на рюмку, чтобы и отблагодарить человека, и повод зря не пропал. Чтобы уж польза от проделанных работ была полной.

Возле окна ж работали и в комнате, тоже не стали дом обходить, в апартаменты прошли  с этой стороны.

Решили перекурить на скамеечке во дворе, а веранда у меня большая, со шторами и тюлем.

Выходим с ним на крылечко, и тут:

Пёс мой Полкаша вальяжно лежит подле своей конуры и хвостом мух отгоняет. А серый кот Мурзик с большим аппетитом лакает из его собачьей миски мясной суп.  И настолько беззаботно они это делают, что на нас вообще никакого внимания ни тот, ни другой. Мимо дома тихим ходом проехал трактор со стогом сена в прицепе. А возле моего двора, где калитка открыта настежь, видно, я не закрыл, когда уходил, играют какие-то ребятишки. Идиллия.

Меня это настолько поразило, что опешив, я заорал:
- Полкан!!!
В ответ он, взвизгнув, подпрыгнул, Мурзик от резкого крика подпрыгнул тоже, вертикально, сантиметров на сто тридцать, и перевернув чашку, кинулся к огороду.
-Гав, гав, гав!!! – залаял Полкан и метнулся за котом, но цепь, как всегда, не позволила.

Долго он ещё гавкал, распинался изо всех сил, досталось и ребятишкам, они с перепугу тоже убежали. Минут тридцать, наверное, всё не мог угомониться он, доказывал мне вдруг оказавшуюся под неоспоримыми фактами абсолютно показушной и несостоятельной дутую и лукавую преданность.

Пришлось и соседа мне успокаивать. От такой картины он минут десять в себя не мог прийти, хохотал, обливаясь слезами и кашляя, приговаривая:
-Ну, Полкан, ну Мурзик, ох и объегорили…

Он-то тоже отлично знал и того, и другого, тоже не раз удивлялся их вражде, да и за брюки свои хватался неоднократно, когда мимо пса в дом ко мне пробирался.
-Прохиндей, ох и прохиндей, - осталось только добавить по этому поводу мне.

Пару лет где-то водили они меня вокруг пальца. А ведь как правдоподобно, не захочешь, поверишь. И не спал, бедолага, ночами. Ради чего? Чтобы хозяина провести?

Правда, после этого случая угомонился пёсик. Перестал по ночам страхи наводить и кота, своего друга, как оказалось, перестал гонять для потехи и показухи. Понял, наверное, что не надо этого мне, да и повзрослел к тому же.