одна вселеннная дыхания

четвертован субъект пришлости и кони возложения
жаждут почить средь бурь бурлеска, средь анафем
коловорота. кажимость вручается низко, вскользь,
как бы нашептывая некие речения, булыжники нефрита.
вмазан ростовщик негодяя и слезы, слезы растут,
подобно горам карманным, подобно парным аптекам
аммиака. в портфелях междометий соки жаждут,
разлагаются на конвееры конвертов, на трубные
голоса мастистых отверток, вникающих в растворы
анапеста, в корточки днк, в лопасти кишащих
смердов, в утюжные жертвы, в приношения стали,
кипучей, меченосной. или как в стакане, отверстые,
вникают, разлагаются, тлетворно председательствуют.
каша варит сытость, руки рубят груди, скалы парят
в магме. свинская даль приписывает дубли колесам
дермантина, палаши висков скатываются в пропасть
чайников и гнезд, растаскивающих жилы микроскопов,
тучки жалостливых линолеумов. паства горчит на языке,
и пастырь нисходит в никуда, в отверстые пасти ягнят,
в лапы прорех и трубадуров скольких, как стекло,
как веер, как антракт теракта. пишется врозь и вскользь,
как бы разбрасывая оплеухи скандала и витиеватые
сутулости анализа, прискорбные пичужки экскаваторов.
осатанела мизерная толика секса, противостояние
бутылок свидетельствует против учителя вздохов,
против жизни дна, против одной вселенной дыхания