Алхимик

В потертом бархатном камзоле,
как вол на вилле, вор на воле,
листая древний манускрипт,
весь день он трудится в каморке,
настаивая натрий горький
 на запахе цветущих лип.

Крючки, цифири, закоулки,
он бог в ночи чудной и гулкой,
 он царь в гореньи ртутных колб;
он в книге дьявола не встретит,
Луну он шапкой желтой метит,
 как мудрости запретной столп.

Он твой отец, он, как скворец,
мешает киноварь, свинец,
 и ждет желанного слиянья;
но в едком призрачном дыму
лишь карлик видится ему,
 горбатый, в грязном одеяньи.

И знает сумрак изначальный
тот неизбежный час печальный,
 когда клубится воронье;
в окне, пришельца беспокоя,
Луна чумою кочевою -
 он бросит шапкою в нее.

Он чуть дрожа, он чуть дыша,
идет по лезвию ножа
 услышать - в двери стукнет - кто там? -
а ночь - не в карты ворожить,
но прыгнуть в лодку и спешить,
 и в полночь не успеть к воротам...

   ...Там, на краю чумного гетто,
   печаль, и каждый обречен.
   Там факел не рождает света,
   там Ангел с пламенным мечом.
   Там он, связав обрывки формул
   меж содержанием и формой;
   но ночь не помнит ничего...
   Река у третьего причала
    пообмелела, измельчала,
    и к утру вынесет его.