Имя на поэтической поверке. Николай Туроверов

Интересно знакомиться с творчеством российских поэтов, которые считаются великими, а их имя даже многим, к сожалению, неизвестно.

 Я говорю о великом донском поэте Николае Николаевиче Туроверове. Его поэтические произведения сравнивают с поэзией Гумилёва и Бунина, и это, безусловно, верно, стоит прочитать, к примеру, одно из многих его прекрасных стихотворений:

      Крым.
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы всё время мимо
В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,
За высокую кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо –
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

Кстати сказать, в кинофильме «Служили два товарища»  (1968г.) режиссёра Евгения Карелова есть схожий эпизод, где конь плывёт за уходящим пароходом, а поручик Брусенцов (роль исполняет Владимир Высоцкий) стреляет в себя, не в силах пережить невыносимые муки от расставания с верным другом.

Николай  Николаевич Туроверов (31 марта 1899г., станица  Старочеркасская, Российская империя – 23 сентября 1972 г., Париж, Франция) – русский поэт. Донской казак, русский и белый офицер, участник Первой мировой, Гражданской, Второй мировой войн.

 Родился в семье судейского. В 1917 г. окончил Каменское реальное училище. После ускоренного курса Новочеркаского казачьего училища, в 17 –лет от роду, Николай Туроверов был зачислен в лейб-гвардии Атаманский полк. С атаманцами участвовал в боевых действиях Первой мировой войны.

 После развала фронта вернулся на Дон, вступил в партизанский отряд есаула Чернецова и сражался с большевиками. Встав на сторону Белого движения, прошёл всю гражданскую войну: сражался в донских степях, ходил в Кубанские походы с добровольческой Армией, участник Ледяного похода, потом Крым, гнилые воды Сиваша, Перекоп.

 В донской армии, в составе возрождённого Атаманского полка, с ноября 1919 года, Николай Туроверов был начальником пулемётной команды, в звании подъесаула, четырежды был ранен. Вместе с тысячами казаков и русских офицеров был вывезен из Крыма, при эвакуации Русской армии Врангеля.

 Дальше был лагерь на Лемносе и обычный путь белого эмигранта, ушедшего из Крыма, - Сербия, принявшая эту волну эмиграции. Там он работал лесорубом и мукомолом.

 В 1922 году Николая Туроверову удаётся перебраться в Париж. По ночам он разгружает вагоны, а днём посещает лекции в Сорбоннском университете.

 Потом работа в банке. Там проработал, с перерывами, почти40 лет своей жизни. В 1928 году в Париже Николай Туроверов издаёт свой первый сборник стихов «Путь». Основная их тема – степь, станица, Новочеркасск. В 1937 году выходит второй его сборник «Стихи».

 В 1939 году Николай Туроверов поступает в 1-ый иностранный кавалерийский полк Иностранного Легиона, служит в Северной Африке, участвует в подавлении восстания друзских племён Ближнего Востока. Этому периоду своей он посвятил стихотворный цикл «Легион»

В 1940 году 1-й Кавалерийский полк был переброшен во Францию, в преддверии начала активной фазы войны с Германией. С мая полк участвует в оборонительных боях против немецких войск и продолжает вести боевые действия до капитуляции Франции.

 В годы оккупации Николай Туроверов сотрудничал с газетой «Парижский вестник», писал стихи, после войны работа в банке. Несмотря на тяжесть военных лет, Николаю Туроверову удаётся издать новый сборник стихов,  следующие выйдут в 1945и 1955 годах.
 
Николай Туроверов – один из активных создателей казачьего землячества до Второй мировой войны, он неустанно собирал предметы русской, военной истории, организовывал выставки.

 После войны он также продолжает активно участвовать в жизни казачьего землячества, в течение 11 лет председательствует в парижском Казачьем союзе, организует  выставки «1812», «Казаки», «Суворов».

 Создаёт «Кружок казаков-литераторов», музей лейб-гвардии Атаманского полка.
Печатается в журнале  «Перезвоны», в «Новом журнале». В 1960 году публикует в журнале «Новре слово» свою повесть «Конец Суворова».

Скончался великий донской поэт Николай Николаевич Туроверов 23 сентября 1972 года в Париже, похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев - де-Буа рядом с могилами однополчан Атаманского полка.

Кладбищу Сент-Женевьев - де -Буа-поэт Алексей Червяков посвятил такие строки:



                Кладбище святой Женевьевы.
 И водки не хватит. И чёрного хлеба.
Глазам- не укрыться от слёз.
Им так не хватало и нашего неба
И шелеста наших берёз.


Французские ангелы русских встречали.
Ведь шалью,упавшею с плеч,
Россия, которую МЫ потеряли,
Сюда, соизволила лечь...

    На данном погосте покоятся свыше 15 тысяч русских людей,цвет

нации:великие князья,полководцы,писатели, артисты,духовенство,художники.Здесь похоронены:генерал А.Кутепов,И.Бунин,А.Галич,Андрей Тарковский,Виктор Некрасов (автор повести"В окопах Сталинграда"),Рудольф Нуриев,поэтесса Зинаида Гиппиус,художик Константин Коровин и много других известных имён.









На здании Каменского  педагогического колледжа – Каменск-Шахтинский установлена мемориальная доска, посвящённая Николаю Туроверову.

В станице Старочеркасской, на родине поэта, установлена памятная доска, на которой, под барельефом с его изображением написано: «Крупнейший поэт казачьего и российского зарубежья ХХ века, донской казак. Родился
18 (31) марта 1899г. в станице Старочеркасской. Области Войска Донского»

В СССР его стихи тайно переписывались от руки, среди донских казаков о Николае Туроверове ходили легенды. После перестройки вышло три книги стихов Николая Туроверова: «Двадцатый год-прощай, Россия» (Москва,изд.»Планета детей», 1999г.), «Горечь задонской полыни…» (Ростов-на –Дону, Ростиздат, 2006г.), «Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы  (Москва, изд. «Художественная литература», 2010г.)

В России сейчас регулярно проводятся фестивали казачьей культуры «Туроверовские чтения», а это значит, память о «баяне казачества» жива.

Стихотворения Николая Николаевича Туроверова впечатляют: он единственный казачий поэт с такой силой и пронзительностью выразил боль изгнания и тоску о разрушенной казачьей жизни.

Из поэтического наследия Николая Туроверова.
         Перекоп.
      (отрывок из поэмы)
         Родному полку.
                1
Сильней в стременах
          стыли ноги,
И мёрзла с поводом рука.
Всю ночь шли рысью,
          без дороги,
С душой травимого волка.
Искрился лёд отсветом блеска
Коротких вспышек батарей,
И от Днепра до Геническа
Стояло зарево огней.
Кто завтра жребий
смертный вынет,
Чей будет труп в снегу лежать?
Молись, молись
о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать!
          2
Нас было мало, слишком мало.
От вражьих толп темнела даль;
        Но твёрдым блеском
          Засверкала
Из ножен вынутая сталь.
Последних пламенных порывов
Была исполнена душа,
В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша.
И ждали все, внимая знаку,
И подан был знакомый знак…
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак.
           3
Забыть ли, как на снеге сбитом
В последний раз рубил казак,
Как под размашистым копытом
Звенел промёрзлый солончак.

И как минутная победа
Швыряла нас через окоп,
И храп коней, и крик соседа,
И кровью залитый сугроб…
Но нас ли помнила Европа,
И кто в нас верил, кто нас знал,
Когда над валом Перекопа
Орды вставал девятый вал?
                4
О милом крае, о родимом
Звенела песня казака,
И гнал, и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака.
Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай  последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Грузясь на ждущий пароход,
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг,
И злым предчувствием волнуем,
Заржёт печально верный друг.
                ***
Как когда-то над  сгубленной Сечью
Горевал в своих песнях Тарас, -
Призываю любовь человечью,
Кто теперь погорюет о нас?

Но в разлуке с тобой не прощаюсь,
Мой далёкий отеческий дом, -
Перед Господом не постесняюсь
Называться донским казаком.
            ***
Мороз крепчал.
Стоял такой мороз,
Что бронепоезд наш
застыл над яром,
Где ждал нас враг,
и бедный паровоз
Стоял в дыму и задыхался паром.

Но и в селе, раскинутом в яру,
Никто не выходил из хат
              дымящих,
-Мороз пресёк жестокую игру,
Как самодержец настоящий.

Был лёд и в пулемётных кожухах;
               Но вот в душе,
как будто, потеплело;
Сочельник был,
И снег лежал в степях,
И не было ни красных и ни белых.

            Товарищ.
Перегорит костёр и перетлеет,
Земле нужна холодная зола,
Уже никто  напомнить не посмеет
О страшных днях
бессмысленного зла.

Нет, не мученьями,
страданьями и кровью
Утратою горчайшей из утрат;
Мы расплатились
братскою любовью
С тобой, мой незнакомый брат.

С тобой, мой враг,
под кличкою «товарищ»,
Встречались мы, наверное ,не раз.
Меня Господь спасал
      среди пожарищ,
Да и тебя Господь
не там ли спас?

Обоих нас блюла
Рука Господня,
Когда, почуяв смертную тоску,
Я, весь в крови, ронял
свои поводья,
А ты , в крови, склонялся на луку.

Тогда с тобой мы что –то
           проглядели,
Смотри, чтоб нам  опять не
проглядеть;
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за отчизну
              умереть?

       ***
В эту ночь мы ушли от погони,
Расседлали своих лошадей;
Я лежал на шершавой попоне
Среди спящих, усталых людей.

И запомнил и помню доныне
Наш последний российский ночлег,
Эти звёзды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег,

Стерегло нас последнее горе, -
После снежных татарских полей, -
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.

              Казак.
Ты такой ли, как прежде, богомольный
В чужедальней басурманской стороне?
Так ли дышишь весело вольно,
Как дышал когда – то на войне?

Не боишься голода и стужи,
Дружишь с нищетою золотой,
С каждым  человеком дружишь,
Оказавшимся поблизости с тобой.

Отдаёшь последнюю рубаху,
Крест нательный даришь бедняку,
Не колеблясь, не жалея – смаху,
Как и подобает казаку.

Так ли ты пируешь до рассвета,
И в любви такой же озорной,
Разорительный, разбойный, но при этом
Нераздельный, целомудренно скупой.
                ***
Эти дни не могут повториться –
Юность не вернётся никогда.
И туманнее и реже снятся
Нам  чудесные жестокие года.

С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных, легендарных дней,
- Наше сердце приучилось биться
И спокойнее, и глуше, и ровней.

Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно, медленно стареем
В европейском ласковом плену.

И растёт, и ждёт ли наша смена,
Чтобы вновь, в февральскую пургу,
Дети шли в сугробах по колено
Умирать на розовом снегу.

И над одинокими на свете,
С песнями, идущими на смерть,
Веял  тот же сумасшедший ветер,
И темнела сумрачная твердь.