Сиеста

Полковнику никто не пишет,
(Сеньор, простите за повтор!)
Полковника никто не слышит,
Полковник жив, но еле дышит
На вилле "Эль Амбассадор".

Бокал портвейна недопитый,
Лимон на блюдечке заплыл;
Лепным рельефом, шестикрыл,
В плафоне серафим застыл;
Стенной декор как плющ увитый.

На оттоманке френч линялый,
И стрелки мятые лампас;
Сапог, впечатанный в палас;
Лицо усталое в анфас
Под этажеркой обветшалой.

Полковник при параде бдит,
Коль бред пристоен зваться бденьем.
Вот Асунсьон встаёт виденьем
В огне, кровавым воскресеньем,
Когда был пулями прошит.

Он выжил в яром путче том,
Солдат, правительству лояльный,
Чтобы уклад патриархальный,
Поместный, ярусный, двуспальный,
Внести в семейственный свой дом.

Жена, что была дорога,
Давно уже почила в бозе,
И сын с семьёй живет в Формосе.
Остался в доме лишь Амброзий,
Денщик, теперь старик-слуга.

Сегодня не пришёл Амброзий.
Полковник бдит. Стучат часы.
Под стук топорщатся усы.
А за окном поют басы
Крошащих, ветреных коррозий.

Полковник никого не ждёт,
А, обмирая в лихорадке,
Собрав сознания остатки,
Миг тщится он припомнить сладкий,
Как эдельвейс в горах цветёт!

Тогда как жилось и дышалось,
Когда в фельд-егерском полку
Пересекал в горах реку,
Он с карабином на боку,
Чтобы цветок сорвать! - Ну, шалость!

И бдила вилла вместе с ним,
Внимая бредням с того света,
А сверху, в поднебесье где-то,
Купаясь в зареве рассвета,
Парил спаситель-серафим...

02.11.2018 г.