Семён Николаев Возвращение в Сарсадэ

Перевод с марийского Алексея Смольникова

Вот и горы мои - лес темнеет на белом пригорке.
Вот и дом мой - весь в белом, по окна, снегу.
Только губы отца всё дрожат
Непослушно и горько -
Лучше смейся, старик!
Я и сам не сдержаться могу.

А сестрёнка - портфельчик свой прочь,
И на шею,
И звенит её голос - со школьным
Поспорит звонком!
И вихрастый малец тянет бабушку
К двери скорее,
Будто солнечный зайчик, внезапно
Ворвавшийся в дом...

О Сарсадэ, как ты изменилась, родная! -
Эти улицы ровные нынче признать нелегко.
вон от белых ворот что-то под ноги катится, лая:
Жизнерадостный пёс - неужели дружище Серко?

Узнаю, узнаю! Только голос далёкий всё слышу...
Что ты скачешь вокруг, что ты руки
Мне лижешь, чудной?
Ты-то помнишь ли ту, что живала
Под этою крышей?
До сих пор он мне снится,
Той девушки образ живой.

Виноваты ли мы, мой дружище лохматый, с тобою?
Был в том доме иной,
Кошельку поклонявшийся, бог.
Как смеялись в тот день бубенцы
Над моею бедою,
Как у девичьих глаз бился свадебный
Мокрый платок!..

Ну, прощай, друг Серко! Слышишь,
В дом меня кличут?
Что ж, пора посидеть на родительским
Добрым столом.
В день приезда, лохматый, и счастье
Должно быть приличным,
Ведь не зря отец всё глаза утирает тайком.

Ах, отец... Льются шёлком застольные речи,
И лицо подобрело, и глаже морщинки у глаз:
- Сын, уже ты учитель! Я рад нашей встрече.
Значит, счастья прибавится ныне у нас...

Да, она изменилась, родная Сарсадэ,
В реку светлой России впадает её ручеёк.
Если радостно всем - и деревня моя тоже рада,
Радость дело такое - её не запрёшь на замок.

Рады горы мои - лет толпится
На белом пригорке.
Рад и дом мой - сияет на белом снегу.
Только губы отца всё дрожат непослушно
и горько -
Лучше смейся, старик!
Я и сам не сдержаться могу.