Мокуджин

Давно уж закончилось знойное лето,
Но  что изменилось? Я осенью этой
Всё тот же ненужный, просроченный, списанный
Столб-манекен, Му-Рен-Джан, Мокуджин,
Не обработанный, крысами сгрызенный,
Сам себе в жалость за ржавость пружин.
А та, что мне в гости депрессию вызвала,
Ярко цветет малахитовым цветом,
Играет, поёт, иллюстрирует жизнь,
Полную смыслами и гедонизмами.
Я же в резерве, сижу за кулисами,
Глупо, бесцельно, слежу за актрисами,
За диалогами и за балетом,
Свой выход на бис, Му-Рен-Джан, Мокуджин
- Бог из обломков разбитых машин -
Все жду, и считаю причины для вызова.
Но в своей стае я стал всем чужим.
Роль манекена меня лишь унизила,
И больше найдется причин для вендетты,
Безжалостной мести, банального хейта,
Но что мне весь перечень этих причин,
Вся спесь напускная, смесь разного бреда,
Когда через несколько августов, летом,
Однажды не станет охрипшей и выцветшей,
За жизнь разменявшей десяток мужчин,
Женщины, из моей стаи вышедшей.
И если тогда Мокуджин будет жив,
Он тут же направится в сотни изданий,
И там, на ходу, обезумевший, выпивший
Водки заранее в дорогом ресторане,
Чтобы не вызволить нервный срыв,
Сотни поэм из-под мыслей выпишет,
В твёрдой бесцветной обложке выпустит
Все свои тёплые воспоминания,
Зачем-то оставшиеся в живых,
И лишь самым искренним, горьким  страданием
Будет звучать его  каждый стих.
Так ли мне важно сейчас быть безжалостным?
Я уже был в своём красочном будущем,
Мне показал туда путь Паралич.
Ночью пришёл в униформе поручика
И в ухо издал мне загробный свой клич.
Тут же открылась картина пейзажем:
Я наблюдал за своим персонажем -
Живой Му-Рен-Джан, плюс бинтами обкрученный
Компас компульсий, ещё не изученных
Нынешним мною, себя наблюдающим;
Взгляд в никуда, будто спятивший сыч.
Нет ни врагов, ни друзей, ни товарищей;
Небо затянуто мрачными тучами,
Я в своей комнате, вечером, с включенной
Лампой на тумбочке, тяжко вздыхающий,
Словно герой гюисманновских притч,
Ночь за окном наблюдаю, и мучаюсь,
Как пойманный в лапы дементоров снитч.