Хэллоуин

Ночь всех святых и  тыква на окне.
А у окна прекраснейшая  Мина
Грустит, мечтает о том  ясном дне,
Когда она была еще невинна.
С ее рождения минуло 300 лет,
Но, как и прежде, Мина молода.
Ах, если бы еще не жалил свет.
И жажду унимала бы вода.
Она держалась, сколько было сил.
Но этот голод просто не унять,
Вампир влюбленный Мину укусил,
И первой жертвой стала ее мать.
Никто доселе не испытывал тот голод.
Вина и радость, страх  и  страсть.
Не чувствуя уже ни боль, ни холод,
Шальной свободой упивалась всласть.
А после поняла, что натворила,
И слез лились бессильные потоки.
Но снова ночь. Неведомая сила
Влечет искать кровавые истоки.
Невыносима жизнь, но так желанна
Для новорожденной, кровожадной Мины
И ночь теперь ярка и многогранна
Любовь ей дарят лучшие мужчины.
И каждый перед нею точно  раб,
Как верный пес скулит и припадает.
И бриллианты, и нехитрый скарб
Ей под ноги  с  улыбкою кидает.
ЕЕ душа же выжжена дотла,
И ни любовь, ни счастье не узнает.
Ей ночь, подруга, точно день светла,
И кажется, что Мину понимает.
Но это ложь, природе не понять
Проклятых душ,  они мертвы давно.
И никому проклятие не снять.
С тоской глядит на темное окно.
В одно мгновение она решила
Смыть надоевшие ей кровь и грязь.
И Дракулу великого просила:
- Дай умереть мне, о, Темнейший Князь!
Лиши проклятия своей рукой.
Я большего теперь  и не желаю.
Хочу уйти в забвение, в покой.
В ответ: -  Я милосердия не знаю.
Мне это чувство вовсе не знакомо,
Но, впрочем, остальные чувства тоже.
Пришла ко мне страданием влекома,
И тем ты мне желаннее, дороже.
Мне боль твоя желаннейший нектар,
И кровь от боли только слаще.
Я дал бессмертие, цени мой дар,
И благодарность говори почаще.
К лицу ее  уверенно склонился,
Впивался, сладко-больно целовал,
И не заметил смерть,  как притаился
В руках ее серебряный кинжал.
Один удар. Ей мужества достало
Лишить нежизни своего творца.
И Мины, как его творения, не стало.
Сгорели рядом древние сердца.