Подслеповатые окна

Верю ли я в тебя,
не знаю, есть ли ты
ломом окно долбя
в логове немоты,
я ничего не знаю
кроме своей мечты.
Я о тебе читаю,
мой утомленный взгляд
сотни страниц листает
лет миллион подряд.
Там, где движение плотно
черной толпы людей
суетно и пустотно,
нет тебя, милый, в ней.

В ласке печальных сумерек,
в пьяном свете огней,
в жутком, ночном веселье
мощеных площадей.
Баров питейных ли,
подслеповатые окна,
там, где ветви рябин
голые, тычась, мокнут
в розовый час рассвета
красных ночных фонарей.
Ширилось синим лето,
стыло зима серебрилась.
Едок был сизый дым,
нет тебя, милый, с ним.

Тщательно и ревниво
образ я твой слагаю,
пусть не красноречиво.
Плачу я без рыданий –
будто бы задыхаясь,
будто бы заикаясь.
Сотни сторонних братьев
грудью меня толкают.
Нежное и ненужно
тонет в вонючих лужах,
слез ли моих блестящих?
Огненный падает снег.
Стало темно, как ночью.

Точно и не бывало.
Нет и не существовало.
Просьбой обременяя,
я обращаюсь к Богу.
Но он безмолвствует...  Бог.

Хоть бы раз, – дозволь.
Вымоленная моль,
битый побитый мех,
огненно белый снег,
пусть наяву и во сне
он бы явился ко мне.
Голосом с хрипотцой
терся лицом о лицо.