Семён Николаев Бессонница

Перевод с марийского Алексея Смольникова

Ах, быстрый век!
Глядишь, и снова ночка
Уже качает утро на груди.
И в молодой бессоннице стрекочет
Природа - будет шуму впереди.

И то добро, что окрик стал не в моде,
Мы даже возраст мерим по делам,
Хотя не безголосая выходит
Та молодость на стройку века - БАМ.

***
Холодный край, он знал молчанье ночи.
И вдруг тайгу взорвали шум и гуд.
И сам Байкал, хребет взбугрив, бормочет:
Мол, что за люди появились тут?

Едва пришли сюда их дальней дали,
Лишь закатать успели рукава,
как на гранитных скалах засверкали
Снопы огня, густого, как трава.

"Нет", "не могу" - тех слов они не знают.
Пусть жарит солнце, пусть знобит мороз,
Они дорогу времени спрямляют,
Они спешат, они идут насквозь.

Не признаёт дорог окольных юность.
Прямой душе тропа нужна прямей.
Гляди, вон даже сопка содрогнулась,
Когда они врубились в чрево ей.

Не сдюжил камень. Рушится громада,
Но та хранит владения свои -
Швыряет им навстречу камнепады,
Ознобных рек бурлящие струи.

А бамовцы скорее их в отводы -
В граните вырубают их киркой,
Хоть слово "вырубает" из породы
Тех слов, что познаются лишь рукой.

Долбят по полвершка, бывает, в смену -
Отбойный молоток дымится, крут,
Но только эти реки непременно
По будущим тоннелям потекут.

Не потому ли и хребет Байкала
Не в гневе - в восхищении трясёт,
Что эти люди прочного закала,
Хоть чёрен хлеб и дел невпроворот.

***
Известна им походка трудовая -
Чуть ноги отстают от головы
И чуб, ко лбу под ветром присыхая,
Вот-вот коснётся выжженной травы.

Но хватишь чаю крепкого, и снова
Гитару в руки, будто ночь проспал.
И больше об усталости ни слова -
Стряхнул её, как тот туман Байкал!