Оплакивание. Эзра Паунд

Из белых помыслов то, что он видел в лесу.
Белый Мак, отяжелевший от грёз,
О Белый Мак, кто мудрее любви,
Хоть я и алчу их губ,
Когда их, таящихся, вижу,
Как выходят они и входят сквозь тени,
Там, в сосновом лесу,
И они белые, Белый Мак,
Они белы, как облака в лесу поднебесья
До того, как звёзды к своей проснулись охоте.

О Белый Мак, кто мудрее любви,
Я для мира пришёл, больше того – от охот
Пришёл я за миром к тебе.
Вне новой печали всё то,
Что принесла мне охота.

Белый Мак, отяжелевший от грёз,
Хоть я и алчу их губ,
Когда их, таящихся, вижу,
Как выходят они и входят сквозь тени,
И они так белЫ,
Но если взглянет одна на меня с голодом прежним в глазах –
Как отвечать мне глазам её?
Ведь последовал я за лесным белым народом.
Ах, долгая эта охота,
И глубок мой голод, когда их я вижу,
Скользящих
И мерцающих там, где деревья розно стоят.

Но ах, это скорби и скорби,
Когда любовь увядает в груди.



PLANH. Ezra Pound.

It is of the white thoughts that he saw in the Forest.
White Poppy, heavy with dreams,
O White Poppy, who art wiser than love,
Though I am hungry for their lips
When I see them ahiding
And apassing out and in through the shadows —
 There in the pine wood it is,
And they are white, White Poppy,
They are white like the clouds in the forest of the sky
Ere the stars arise to their hunting.

O White Poppy, who art wiser than love,
I am come for peace, yea from the hunting
Am I come to thee for peace.
Out of a new sorrow it is,
That my hunting hath brought me.

White Poppy, heavy with dreams,
Though I am hungry for their lips
When I see them ahiding
And apassing out and in through the shadows —
And it is white they are —
But if one should look at me with the old hunger in her eyes,
How will I be answering her eyes?
For I have followed the white folk of the forest.

Aye! It’s a long hunting
And it’s a deep hunger I have when I see them
agliding
And aflickering there, where the trees stand apart.

But oh, it is sorrow and sorrow
When love dies down in the heart.

Примечание.

Название PLANH восходит к староокситанскому «планг» или «плеинг», что означает "жалоба" и представляет собой погребальное оплакивание трубадурами в духе средневекового «планктуса» (planctus), т.е. стихотворения или поэмы, выражающих траурную скорбь об умершем, которые было принято писать по-латыни.
Стихотворение вошло в сборник Cantos.