Поэзия самоотрицания

Борис Рябухин

ПОЭЗИЯ САМООТРИЦАНИЯ
Поэма

 «Тем не менее, когда с помощью интриг, хлопот  и
унизительных  просьб  ей  удалось  сделать  его  академиком,   она   стала относиться к нему с известным почтением, забывая, что она сама облекла его в украшенный пальмами мундир, который скрывал его ничтожество».
Альфонс Доде, роман «Бессмертный»


Обидно отдать свою жизнь по-пустому,
Под старость остаться ни с чем.
Обманно мечталось, что все давал в жертву
Молитвам  самотворенья.
И сам молодел, не желая стареть вместе с телом.
А тело состарилось вяленым мясом хамон, между делом.
Ходил в Академию, в круг  выпивавших Омар Хаямов.
И думал, каким бы Хайямом был Пушкин,
Кто верил, что «весь не умрет», сам третий, на одном пьедестале
С  Державиным и Горацием, Памятник – общий.
А нынче Природа на творческий ген истощилась,
Разжижилась слава    на сотни  и тыщи поэтов,
И сталкер выводит лишь клонов поэтов из падшей среды.
Им памятников нерукотворных  –
Пеньков на лесоповалах  – и  то не хватает.
И каждый в бессмертие через дверь и окно Академий
Вступает с лавровым венком за наличные деньги.
Цепляются дряхлые руки за старую музу.
Живут  академии на переработке отходов
 От  собственных членов, да  мета-мета мычанья,
Коверкая вечного сеятеля очей.

***

– Обидно отдать свою жизнь по-пустому,–
Сказала, уставив мне в лоб свои очи, моя бизнесменка.
– Да вас же, паяцев, и в дом не пускали дальше передней,
И не хоронили на кладбище, лишь на отшибе,
За ваши творенья, без разрешенья Творца.
Вы – голь перекатная. Все ваши беды – объедки к обеду.
Так умер голодный Багрицкий под окороком луны,
Все ваши обиды в былом – зажатые рты.
Свобода сейчас,  во все горло орать! «Я свободен!»
Но быть вам всегда во служенье Мамоне. Служите!
Нет даже профессии вашей  – писатель. Хоть был раньше писарь.
Мы в рабстве  кормили писак, менестрелей, паяцев.
А бросили вас – вы остались  в осадке, бомжи и бичи.

– Нет! – Крикнула гордость моя из осипшего   горла, –
Обидно отдать свою жизнь по пустому служению музам.
Блок не от голода умер с буханкой в обнимку.
Кричал он: «забыться бы сном навсегда!
Молчите, проклятые книги! Я вас не писал никогда!»
 И Майков твердил  в балладе о менестреле:
 Рефреном заклятье от собственной смерти:
«Молчите, проклятые струны!» «Молчите, проклятые струны!»
Так принял поэта позор цесаревич Романов,
Боясь, что его  в царский дом не пустят дальше передней.
Писал: «Когда креста нести нет мочи,
Когда тоски не побороть, мы к небесам возводим очи,
Творя молитву дни и ночи, чтобы помиловал Господь».
Боялся  я страсти Господней:
«Шел  – своей  судьбе наперерез, только трудной ношей озабочен.
Я пытался сбросить этот крест, но к нему был крепко приколочен».


29 октября 2018.