Тарнога

Костёр запалив, срежу рябинку на таганок
и, глядя в огонь, буду думать, как это на нагло,
что ТАрнога — это ещё и, если поближе, Таганрог
и, если подальше, античный город Танагра.

А вспомнить, как берег над поймой крут,
да об окрестных холмах-угорах зелено-кудрых,
то Тарнога — это ещё и польский град Тарногруд,
и польский же город Тарновске-Гуры.

А память всё выдаёт созвучия на-гора,
Польша ли, Франция, суша ли, море.
То-то сейчас икнулось великому Тангароа,
океанскому богу полинезийцев маори.

Накинув на плечи обрезанную дембельскую шинель,
в вечное пламя гляжу, как слепец, неподвижен.
"Речной перекат за бугром — Ниагара шумней.
Триангуляционная вышка — Эйфелева башня выше!"

Всей Тарноги — слово. Но чую, загад не бывает богат,
такое оно и пред божием словом не струсит.
Раз в детстве я слышал: всем клином врезаясь в закат,
огромный, красные, странно гортанили гуси.

И чу! То ль в огне, то ли в небе кричат: "Тар-но-га-а!.."
Где-то сказано: "Огненнаго искушенья
не чуждайтесь как приключения для вас страннаго".
(Странная Тарнога. Две староверки сожглись на кожевне.)

И было мне знание (кто-то сочтёт за бзик),
что Тарнога — древнее буква-символ, пусть не изучен
распределённый во всей планете такой язык,
и пусть он угадывается лишь по созвучьям.

Пусть в этом былом языке всё разбивку: слова, слога,
но вот и по Франции — аль в совпадении редком редком? —
летит река Тарн, своим древние га-га-га,
растерявшая древле по здешним студёным рекам.

1986