Философ

Валентин Андреевич ехал к матери погостить в село N. Нравится ему ехать домой. Дорога вдохновляет. Хочется прям петь для всех, рассказывать о своей нелегкой жизни киевского студента факультета философии, но как только попутчик поворачивается к Валентину Андреевичу, как тот сию же минуту притворяется спящим, а то и, не дай бог, мертвым.
- далёко едете?, - спрашивает у Валентина Андреевича попутчица - опрятная бабушка.
- к матери.
- далёко?, - еще сильнее она делает ударение на "ё".
- в те края, - и рукой так машет, черт знает куда показал, лишь бы отстала.
- это тудыть?, - кивает бабка влево?
- ну почти.
- как же это почти, когда если тудыть - это деревни наши, тудыть - дорога, а если тудыть (машет вправо) - так это вообще брянские леса.
- ну значит я тудыть, - зло кривляет ее Валентин Андреевич, и показывает в небо.
Бабка вздыхает:
- ты, милый, с богом-то не шути, он все видит.
- да нет никакого бога.
- как это нет?, - аж подпрыгивает старушка?
- мы на философии проходили такое. Нет бога, и все тут.
- а кто же есть?
- Карл Маркс есть, Заратустра, Аристотель.
- а Сталин?, - осторожно интересуется бабка, и оглядывается.
- ну да и Сталин есть. Был когда-то.
Старуха успокаивается, но ненадолго.
- так как же это у вас там учат? Сталин есть, а Бога нет? Не бывает такого.
- еще как бывает.
- а Ленин?
- Ленин до сих пор жив. Ему не дают даже реинкарнацию пройти из-за мумифицирования.
Бабка испуганно глядит на Валентина Андреевича:
- украл много, что ли?
- да кто его там знает, все воровали, и по сей день воруют. Мумия его, говорю, до сих пор лежит в мавзолее, вроде как мертв, но и не совсем.
- Его бы захоронить, чтобы бренная его душа успокоилась.
- да нет никакой души.
- вот те на!, - восклицает бабка. - А что есть тогда?
- эйдос есть. Кувшин такой, в котором есть душа, но это на самом деле - просто углубление такое, куда можно налить воды и все. Емкость просто. Так и мы: тело наше - кувшин, а наполнение его - вода. Не больше, не меньше.
Бабка полезла в свою корзину, вытащила оттуда графин с домашним вином, посмотрела с ужасом в хрустальные квадраты, и прошептала: "Чур тебя, окаянный. Как знала... Не надо было у этой ведьмы Люськи угощения принимать".
Валентин Андреевич открыл газету, которую купил на станции. В заголовке крупными буквами было написано: "Сегодня ожидается лунное затмение. Желающим посмотреть на это дивное чудо природы в телескоп - сдать начальнику ОСББ дома номер 27 по улице Озерной по 25 гривен".
- а я вот читать не умею, - брезгливо смотрит бабка на газету.
- вот и зря. Потому и в бога до сих пор верите. Не знаете, что в современном мире делается.
- и что ж там делается? Что всегда делалось, то и сейчас.
- всегда такое не делалось. Сейчас вот на Марс высаживаются уже во всю ивановскую. На Луну вот полетят картошку сажать.
- И мы картошку сажаем каждый год, - обижается старушка. - и картошка у нас поди не хуже лунной, это смотря сколько сын Генка навозу привезет. Ему зарплату навозом выдают.
- а были бы не дремучие - деньгами бы получали.
- на кой они мне - деньги. Мне святой дух помогает.
- да нет никакого святого духа.
- как нет?, - вытаращивает глаза бабка, и хохочет, - а от кого ж я тогда девятерых сыновей родила?
- так от мужа, наверное?
- какого еще мужа? Он по весне утоп, когда на карася ходил еще до войны.
- тьфу ты, ну тогда от соседа.
- от коммуниста этого проклятого? так он не крещеный!
- уморила ты меня, старая ****а с ушами, - не вытерпел Валентин Андреевич, - говорю тебе - бога нет, святого духа нет, даже Сталина твоего не было может никогда. Посадили какого-то дурачка Джугашвилли, нос приделали, и аля-улю, а заправляла всем во веки веков массонская ложа.
- сразу бы так и сказал, - с акцентом сказала старушка, и протянула руку студенту. - будем знакомы, уважаемый. Евдокия Филлиповна, главный представитель Le Droit Humain в Украине.
На ладони у нее была вытатуирована массонская звезда.
- Валентин Андреевич, студент кафедры философии.
Щеки его залило румянцем, такого поворота он, конечно же, не ожидал. В это время водитель автобуса закричал:
- станция Вертиевка. Стоим 10 минут. Желательно всем хорошо выссаться, потому что мы и так опаздываем, я больше останавливать не буду. И, кстати, на прошлой станции цыгане выходили, проверьте, не захватили ли из багажа чьи-то сумки, а то я забыл тогда сказать.
Все побежали к выходу. Валентин Андреевич тоже побежал, да зря. Только его сумки цыгане и с****или. Хотел было он спросить у своей попутчицы, что ему предпринять, раз уж свела судьба с таким важным человеком, но на месте старушки лежал только кусок какой-то проволочки.