Юрий Михайлик Ничем мы не лучше прочих English

We are no better than those, with whom we came to cross ways,
But we’ll be picked up by a scow, not by Charon’s ferry
So that, pushing off, we can guess in the thickening haze
The contours of Cape Langeron, the familiar shore of the merry.

Carried o’er the summer roofs, that tango tune is still hip,
With the church domes and fire tower still there to make it stumble;
They still say those love vows on the outlaw Argo ship,
Catch that marketplace chatter in the wind’s whispering rumble.

But the point is precisely that, golden mica and the black boats,
But the point is that our dears could have given us far more worries,
But the point is precisely that love and youth have no whereabouts, -
None besides our memories, none besides our short life stories.

Its twist resembling a snake, distant town rests on the sea,
Crawling out of its old skin like a charmer out of her ruffles,
Scraps of that skin are what used to shine, sing, and be,
Blown all the way to the world’s back alleys and shuffled.

Push off, survey the dark – the shore’s smoky curves are still here.
We got dated before we aged; today isn’t when we departed.
But the swift acrobat soars over the plates and spheres –
My good merry friend tanned like hell though spring has barely started.


***
Ничем мы не лучше прочих за столом или на столе,
но за нами придет шаланда, а не ладья Харона,
чтоб, откачнувшись на веслах, угадать в густеющей мгле
знакомый берег Отрады, зеленый склон Ланжерона.

Еще там витает над дачными крышами тАнго или тангО,
запинаясь над куполами соборов и над каланчой пожарной,
еще там клянутся в любви и верности на воровском арго,
и ветерок пролетает, пришептывая, как говорок базарный.

Но о том и речь, что о черных лодках на золотой слюде,
но о том и речь,что наши красавицы могли быть куда капризней,
но о том и речь, что любви и юности не существует нигде,-
нигде кроме нашей памяти, нигде кроме наших жизней.

Дальний город залег над морем, изогнувшись подобьем змеи,
выползая из собственной кожи, как прелестница из оборок,
а то,что сияло, дышало, пело -стало сухими ошметками чешуи,
уносимой ветрами во все пределы до мировых задворок.

Налегай на весла, вглядывайся во тьму–дымный берег еще горбат.
Мы ушли не сегодня, мы устарели прежде, чем постарели.
Но там, над шарами и плитами, взлетает стремительный акробат,
-мой веселый друг, загорелый как дьявол уже в апреле.