Русская мадонна. Часть 1, глава 2

       ГЛАВА ВТОРАЯ

              1

Историю узнать нам не дано,
Хотя потребность в этом существует.
Киркой копаемся без устали в земле
И ловим луч миров давно ушедших -
Пытаемся родное нам, близкое найти,
Тем бытие свое продлить на времена,
В которых жить не доводилось:
Бессмертие свое желаем подтвердить
Не только в будущем и в прошлом времени.
В метаниях узнать историю – инстинкт:
Свое величие навечно закрепить.
А где инстинкт, там нет резона,
Ему подвластны все — народы,
И я - покорный ваш слуга.

            2

Что нам история и люди,
Ушедшие так много лет назад,
Когда себя и окружение свое
Не можем мы, воистину, понять.
Пускай бы мир для нас начался
В тот миг, когда родились мы.
Его б мы сами создавали,
И умирали б вместе с ним.
Что в памяти, сознанье нашем,
В том подлинность бытия.
Растить бы  нам его как тайну,
От чуждого влиянья сберегать.
Так думают немногие, друзья,
И нету среди них меня.

              3

Я агрессивен, как многие из тех,
Кто заселить собой хотели бы
Миры невидимых пространств:
Мир духов, душ и многих измерений.
Но и поверив в жизнь иных миров,
Величие свое увидев в них,
Считаю мир, миф истории безгрешней
Иных миров – творений человека,
Поэтому творю его в себе -
Уступку своему инстинкту.
В том мире я кажусь себе умней,
Учу его невнятные уроки.
Живется мне спокойней с ним
И одиночество не кажется порочным.

            4

Любовь Михайловна, отец ее и мать,
Жильцы иных времен - далеких и не очень.
Что я желаю в них понять?
Себя, в них разобравшись?
Забаву может в том себе ищу?
Узду, мне нужную, творю?
Пойму, наверно, лишь тогда,
Когда закончу это сочиненье,
А чтобы цель достигнута была,
Да и другим урок преподнести,
Увидеть должен я в себе,
Что спрятано в моей душе:
Мне любо ль окружение мое,
Желаю ль блага я ему?

            5

Остановились мы на том,
Как призраки вражды
На Любу опускались.
В том был не только к Любе интерес -
Ее с собою многие равняли.
А результат – вражда непониманья.
Возможна ли стезя такая:
Мир сохранять в себе и доброту,
Любовь и уваженье к людям.
Когда вокруг и ненависть, и злость,
Нет света и надежды на него.
В бессилии тьму одолеть, 
Всё подчинялось окрику
И внутреннему страху.

            6

Не видит скрытных взоров Люба.
Любовь, ей неизвестная доселе,
В ней незаметно поселилась.
Хотелось радоваться, улыбаться,
Любить весь мир, ему же удивляться.
Все заново открыть в нем для себя:
И красоту весеннего ручья,
И почку нераскрытого листа,
И воздух, солнцем напоенный.
Людей она почти не замечала.
Сама их чувством рисовала,
Такими, как хотелось ей.
Но, чем охотнее творила,
Тем больше ошибалась в них.

            7

Души ее избранник был немолод.
Высок и худ, изящен был собой.
Открытый лоб, морщин упругость
В нем ум и волю выдавали.
Служил он в ведомстве известном
И тайно изменял ему,
Считая благородству, чести
Не время верность подтверждать.
Веселым надо быть и беззаботным,
Чтоб вкуса к жизни не терять.
Двойная жизнь ему не в тягость.
Он без труда справлялся с ней.
Душа ж искала пристани знакомой,
Чтоб память жизни прежней сохранять.

            8

С Любашей оживали в нем
Воспоминанья детства, юность.
Их чистота, наивность бытия
И то, что зарождалось ими -
Она все сохранить в себе смогла.
Андрей уж знал: такую роскошь
Страданьями придется искупать.
Предвидя все невзгоды Любы,
Проникся сложным чувством к ней.
В нем были жалость к Любе и к себе,
Потребность чаще с ней встречаться,
Чтоб согреваться в доброте ее участия,
Заботе, глубине потока чувств,
Гармонии невинного общенья.

            9

Их встречи проходили тайно.
Вдали от города, без суеты:
Открытость встреч была заказана -
Женат, доволен браком был Андрей.
В оценках тщетности былого
И настоящих, будущих тревог
Они легко согласье находили.
Вели ж к нему различные пути:
Андрей им снисхождение являл,
Любаша же - совсем иные чувства.
Читателю понять не трудно
Любовь неразделенную у Любы.
Но в том она не видела беды:
Любви ее хватало на двоих.

            10

Стихи - не проза - труден слог.
Движения души я выражу ль достойно?
Любовь богата закоулками сознания.
Легко в них заблудиться рифме.
Любовь и тайная,  и безответна,
Что может быть печальней
Для сердца чистого, души открытой?
Искать Любаше приходилось утешенье
У времени, Андрея и в себе.
А были ли виновные в пути,
Которым шла она, ведомая собою.
В ней слишком сильно жило то,
Что сутью жизни осуждалось,
И ликом века запрещалось.

            11

Любимый был из той среды,
Которая жила в ее душе.
Андрей в ней воскрешал все то,
Что потеряла с детством Люба.
Отца и мать, уютный мир,
К которому с пеленок приучали:
Спокойному движению в любви
Без принужденья и насилья.
Андрей Любаше жизнь ту возвращал,
Тем настоящее прошлым подменял.
Он увлекал ее естественной игрой,
Надеясь Любе радость подарить.
Возможно, в этом был он прав,
Ведь счастье призрачно для нас.

            12

В начале Любу увлекало все:
И скрытность встреч, и недомолвки слов,
И заверенья в поисках любви -
Взаимному стремленью к единенью.
Печаль от встреч пришла тогда,
Когда порывы чувств у Любы
Не находили продолжения в Андрее.
Напрасно ожидала от него
Слияния с ее возвышенной душой.
Не этого желал Андрей
И знал ли он, чего хотел.
Уроки жизни он прошел свои
И помнил их запретные шаги:
Порывы искренней любви.

            13

Андрей прошел не все уроки.
И можно ли пройти их все?
Нас время учит и несчастный случай:
Не ведаем, от счастья ли бежим.
Когда же счастье не сбылось,
К нему нас сердце все же тянет.
Рассудок может удержать его,
Но он у Любы был негромок.
К любви стремилась, как могла.
Невольно чуждое в себе являла:
Гнев, мщением обольщенье  -
Порывы ревности девичьей и тоски.
Так все к концу невольному стремится.
И тем верней, чем более к нему годимся.

            14

В душе у Любы жило постоянно
Томленье чувством долга к тем,
Кого она любила, знала,
Кому дарила внимание свое.
Вокруг же было по другому всё:
Ложь, подлость дел политиков,
Безмолвная покорность у людей.
Толпу безликую - народ
Она уже умела отличить
От тех, кто власти в рот смотрел,
Кто сеял зло повиновенья злу,
Творил его без принуждения:
Кто правду жизни не искал,
Носителем неправды становился.

            15

Себя Любаша мнила выше заблуждений века -
Простим ей грех учености порочной.
Жизнь окружения в ее глазах
Была отчаянной попыткой черни
Казаться лучше, чем она была.
И все ж народ советский был ей мил
Стремленьем к знаниям, терпеньем,
Достоинством согласья с властью
И тем, что видел в ней ее пределы.
Тогда угоден нам образ человека,
Когда ему мы объяснение находим,
Себя тем с ним объединяем:
Живет любовь в нас негасимо к тем,
Кто видит, слышит и живет мгновеньем.

            16

В Любаше жило ощущенье тайны.
Оно ей душу постоянно оживляло.
По капле раскрывать её стремилась,
В том находила утешение себе.
Так сознавала раздвоение души,
Когда боялась за себя и за другого.
Тогда следила строго за собой,
Вражду в душе себе не позволяла.
Иль, вдруг, судьей себя воображала,
Всех измеряла на невидимых весах.
Решала: жить ли ей как прежде
Иль что-то надо изменить в себе.
Когда же рассудить ей трудно было,
На помощь призывала Бога.

            17

По-своему Любаша Бога сознавала.
Он был порой ей будто брат или сестра.
Реально, в жизни, не имея их
Она частенько их Богом восполняла.
Ходила в церковь Люба лишь тогда,
Когда потребность в этом ощущала.
Не тем жила в ней вера в Бога,
А крепла созерцанием себя.
Когда весы Ему судейские вручала,
С Ним в диалоге волю проверяла.
Когда питала Им иллюзии свои,
Иль отвергала их сомнененьями своими.
Не редко помощь Бога сознавала:
Своим поступкам одобренье наблюдала.

            18

А в целом Люба незатейливо жила.
В ней было то, что время ожидало от нее:
Достоинство при встрече испытаний.
Они явились, как всегда, нежданно.
За ней пришли, когда она спала.
На сборы дали полчаса,
Чтоб обыск быстро провести,
Улики нужные найти.
И, не найдя, чего искали, ее
В машину ''черный ворон'' затолкали.
А что потом - нам многое известно:
Допросы, ставки, обвиненья.
Суд - тройка правила тогда,
Расправу тайную верша.

            19

Она забыть его не сможет,
Служивого из той тюрьмы.
Пришел, сказал: за мною, сука,
И прочь пошел, как пес, тянущий цепь.
Нос, губы, щеки, подбородок
И век нависшие мешки -
Все у него округлое - опухло,
Не походило в целом на лицо.
Громоздко тело на ногах коротких
Перемещалось частыми шажками.
Катилось будто бы поспешно,
Весь коридор собой перекрывая.
Он жуткие в ней чувства пробуждал,
Конец недолгой жизни предвещал.

            20

Привел, потом уж стало ясно, в баню.
Опять команда: ''раздевайся, б..дь''.
И на ее короткий взгляд - рычанье:
''Я что сказал тебе, глухая контра,
Иль вы..бать тебя на первый раз''.
Такое было не однажды с Любой.
Тюрьма, что молот по сервизу:
Стремится вдребезги разбить все то,
Что составляет сущность человека.
В ничтожество тем самым превратить его,
Чтоб был достоин он тюрьмы.
Но человек - материя живая,
Конечно, если это Человек,
Такой как наша героиня.

            21

Ее винили: свое барство скрыла
И в обществе запретном состояла.
В одном признаться ей пришлось,
Второе же признать и осознать не может -
Так далека была от дел подобных.
Лишь плод фантазии враждебной
Мог стать таким довеском веским,
Чтоб погубить ее наверняка.
Политике она всегда была чужда,
Сужденьями о ней лишь забавлялась.
В тюрьме ж она меж теми оказалась,
Кто видел мир в прицел борьбы,
Менять его хотел на свой манер,
Жизнь ощущал как поле брани.

            22

Прошли два долгих дня.
Своих  сокамерниц Любаша
По убежденьям стала различать.
Сидели с ней эсерки-террористки,
А также меньшевички, монархистки.
Дискуссии, ей чуждые, она не принимала,
Беспечность же их жизни осуждала.
Не страх, а робость ей мешала
Себя в тех спорах проявить,
Свою «наивность» приоткрыть.
Невольно слушала их речи,
Не видя к ним почтения в себе.
Их вяло обсуждала в мыслях,
Не находя для спора оснований.

            23

Предметами дискуссий были
Итоги прошлых революций.
Их слабости и достижения,
Минувших лет известные свершенья.
Все узницы тюрьмы и убеждений
Сочувствие в Любаше вызывали
Лишь пылкостью ведения бесед.
Ей непонятна верность их,
Когда-то выбранной идее.
Она свой опыт жизни примеряла
К речам, что в камере звучали.
Им Люба объясненье находила
В убогости познания людей
И гордом небреженье к ним.

            24

Все глубже Люба сознавала:
Свою крепить ей надо веру.
Чужим же предаваясь убежденьям,
Себе она изменит непременно.
Быть монархисткой означает
Царю доверить жизнь свою.
И, подчиняясь его воле,
Забыть о поисках пути.
Большевики, меньшевики, эсеры!
Как примитивны их споры о свободе.
И можно ль быть свободным в мире,
Основанном на подчиненье силе.
Что значат речи их о равенстве и братстве,
Когда тюрьме не могут примириться.

            25

Подсказывал Любаше здравый смысл:
Не должен быть свободным человек.
Не червь земной он и не зверь:
Немалый вред бывает от его свободы.
Но без свободы тоже жить нельзя.
Чем осветить свое существованье,
Когда всегда ведет тебя невольности узда,
И кнут жестокий может опуститься.
Не будешь радоваться лету и весне.
И можно ль  радоваться им,
Когда во всем ты подчиняешься другим:
Чужую волю исполнять обязан.
Был ясен ей сей важный парадокс:
Всей жизнью  разрешать его придется.

            26

Жизнь тюремная во многом тяжела,
А быт суровый угнетал Любашу,
В ней жило осознанье того,
Что все необходимо ей пройти.
Когда сокамерницы исчезали вдруг
И появлялись вместо них другие,
Она лишь отмечала для себя,
Что содержание бесед их изменилось.
Тогда она с мучением сознавала,
Что может тоже не вернуться.
Но вера в Бога, также то,
Что жизнь не прожита еще,
Надеждой душу согревала
И мыслям силы придавала.

            27

Все думы были о былом:
Как быстро повзрослела.
Была ли в том ее вина,
Что стен тюрьмы не миновала?
Прошедшее, конечно, детство
Стояло ясно перед нею.
Она в судьбу свою смотрела
И размышляла над ее путями.
Отрадно было сознавать,
Что юности своей не предавала.
Ни страх, ни горе не затмили в ней
Истока светлых ощущений жизни:
Тех непорочных, добрых чувств,
Что вечными теперь казались.

            28

Ей странно было видеть в людях
Испуг от проявлений чувств.
Он порождает их стремленье
Эмоции мышленьем подменить.
Итоги этого ей очевидны:
Отчаянная верность тем,
Кому все силы отданы,
Истрачены последние ресурсы.
Она пришла к нехитрому суждению:
Что обмануть нас могут только чувства.
И все же доверяться надо им.
Порывы их в себе не зажимать,
Во всем им лучше волю дать,
Исканьям чувства предаваться.

            29

Кого винить ей за судьбу свою?
Она ее сама нечаянно творила.
Себе тем верность сохранила,
Идя на поводу у чувств своих.
Лишь преданностью им, их чистоте
В себе сумеет веру сохранить.
С ней жизнь ее пройдет без лжи,
Возможно, и в согласье с Богом.
Она неоднократно убеждалась:
Сужденье чувством праведно всегда.
Не видела тогда и признаков обмана,
Когда на чувства полагалась.
В себе тогда смиренье ощущала.
Покой в душе надолго обретала.

            30

Когда в утробе матери живём,
На белый свет стремиться не спешим.
Уже тогда в эмоции погружены:
Наш первый крик - их проявленье.
Но вскоре устаем от них,
Поэтому слагаем в чувства,
Чтоб компас в жизни обрести,
На мир глядеть чрез их глазницы.
Когда ж и ими недовольны мы,
Иной урок желаем обрести,
Блужданьям мыслей предаемся:
Покой желаем в них найти,
Но не находим часто, вспять идем,
Исканий бег свершаем бесконечный.