1919. Фрагмент

фрагмент "Феодосия. 1919. Вход в AIDs"
часть III "Татьянин день" (окончание)



 Окончательно промерзнув после стылого штормового вала под западным ветром, Майя бредет по направлению к Феодосии. Знобит как дома, на побережье. Что там еще маяком витает над бухтой?

       "Маяк, Майя, маяк" - то ли слышатся крики чаек, то ли только кажутся. Женщина поднимается по валунам к прибрежным переулкам и, не разбирая особо дороги, бредёт слегка угнетаемая холодящим сознание ветром по спящей Феодосии.

       На одной из улочек в поле зрения попадает странный человек, в окружении каких-то запоздалых прохожих декламирующий незнакомые стихи:

       Если крикнет рать святая:
       "Кинь ты Русь, живи в раю!"
       Я скажу: "Не надо рая!
       Дайте родину мою!"

       Аплодисментами ему звучат копыта лошади, тянущей воз где-то во тьме крымской ночи. "Они сумасшедшие, - мелькает подсознательное резюме, - она им как жизнь, как мать и жена".

       Чуть не доходя до дома, Кудашева, погруженная в воображаемый мир, в коем она не она, а что-то драгоценное, возлюбленное и испестованное, не замечает тишайше отколовшуюся от теней окружающих проулок деревьев темную субстанцию, которая тут же сильным движением опрокидывает женщину навзничь, на мостовую.

       - Графиня предпочитает русским французов? Она знает тонкости ремесла? - голос ещё более нахален и пьян, чем днём в кафе.

       Конец государства и правопорядка наступает тогда, когда вам не улице не у кого попросить помощи. Это конец?! Подол платья прижат к булыжнику тротуара. От страха хочется крикнуть, как тем вечерним чайкам: "Майя, немая". Однако женщина закрывает глаза: в конце концов, привыкаешь ко всему. Аки лев рыкающий - ходит дьявол. Ей ли противостоять дьяволу во львиной шкуре?

        Но Бог далёкой Нормандии не так равнодушен, как кажется. Неожиданно охальник получат удар, убавляющий звериный натиск и  пыл - кто-то из проходящих мимо не остался равнодушным к унижению женщины. Вероятно, стоило бы  поблагодарить спасителя, но Майя освободившись от военного башмака, кидается к дому. Снятое платье изгажено и порвано по кружевному низу подола.

        Хозяйка как-то безжалостно швыряет дурнопахнущую тряпку в угол и, слегка обтершись влажным полотенцем, калачиком сворачивается на прохладных, отдающих свежестью простынях: и не растерзали тебя львы на этой римской цирковой арене? Святая Татьяна - помолись за меня.

       - Вернувшись из германского плена, первое, что пришлось пройти - это дезинфекция во французских пересыльных конторах в каких-то  сараях, где обмывают перед убоем скот, - Майя как обычно вполуха слушает очередного будущего оратора на ней проверяющего интересы местного населения, - уничтожение инфекции тел - как способ вступить в цивилизованный мир. Могут ли они понимать: куда и как катится это взбесившееся пространство потерявшее контроль?

       Майя захлопывает тетрадку, долго смотрит на впалые, несколько дней небритые щеки "вырвавшегося из германского плена" русского офицера в таком же, как у всех у них, неопределенном по покрою и цвету френче, и сказав, то, что первым приходит на ум:

       - Auf Wiedersehen mein Herr! - выходит на свежий воздух: "Домой, к маман и Сержу!"
      
       (продолжение следует)


© Copyright:2015
Свидетельство о публикации №115061305333