Волчья сказка

В светлой долине соткалась из злата неспешная Осень,
Только и Лето ещё не остыло в покосах своими следами,
А по застывшим недвижимо склонам лесистых предгорий
Первой позёмкой Зима предъявила права и свои повеленья.
Где же Весна утаила от всех кружевное цветение яблонь,
Солнечных бликов накидку на бархатной зелени нежных листочков,
Звон ручейка на опушке, скворешни, шмелей полусонных гуденье?
Там, на лугу, возле тропки извилистой рядом с берёзовой рощей.
Там же избушка стоит, там и сад, там колодец с уснувшим ведёрком,
Ульи с щепою на крышах и ровные грядки со свежестью всходов.
Пение птиц вторит чистой мелодии. Слов жемчуговые капли -
Внемлют им звери, не злясь, не пугая напрасно друг друга.
Сказочный мир охраняет не грозное войско, не чуткие стражи -
Магия древних былин окружает долину своей неусыпной заботой.
Только лишь тот, кто отмечен волшебною силой и знаньем,
Может проникнуть в долину, имея на сердце добро и доверье.

В час утомлённого жаром, принявшего бронзы оттенок светила
Тропкой змеистой, укрытой листвой златокованых клёнов,
Вышел к долине в осеннюю сладость и терпкую пряность покоя
Путник, привычный к дорогам, костру и ночлегу под небом.
Следом за ним, не таясь, но легко пробираясь в кустах бересклета,
Словно летящей походкой, скользила неслышная тень осторожного Волка.
Множеством нитей магических связаны волчье и человечье сознанья,
Только невидимо сети плетение тайное взору очей посторонних.
Волк настороженно встал, облизал мягкость чёрного влажного носа,
Резко метнулся за пень и погнался скачками за зайцем пугливым.
Не было в этом жестокого промысла, только забота о пище насущной,
Вскоре к ногам утомлённого Путника Волк положил охладевшую тушку.
Путник достал котелок и треногу, собрал под стволами валежник.
Чутко прислушавшись, он уловил ручейка бормотание в порожистом русле,
Воду набрал, зачерпнув, и, разделав привычным движением волчью добычу,
Свой котелок примостил над огнём, ароматные в воду добавив коренья.
Волк, постояв на минуту, исчез за стволами в густеющей тени
Следом за новой добычей себе. Каждый знает, что голод - не тётка.
Свет костерка освещал неподвижность сидящей сутуло суровой фигуры,
Осыпь песчаную, камни и ветви рябины с монистом коралловых ягод.
К полночи жар костерка превратился в чуть видные красные угли.
Путник улёгся поближе к остаткам тепла, завернувшись в накидку.
Только сквозь сон он услышал, как шорохи листьев на ветках рябины
Вдруг превратились в ласкающий слух нежный девичий голос призывный.
Подле него оказалась прекрасная дева в наряде из листьев осенних,
В ярких кораллах на шее и тонких браслетах плетёной коры на запястьях.
Смело прильнула к нему, прикоснулась к губам в поцелуе прохладном...
Вмиг закружился вокруг листопад, покрывая горячее Путника тело.
В лунном опаловом лике усмешка над крошевом звёздным лукаво скользнула.
Вой прокатился над лесом и сонной долиной, во тьме облаков затихая...

С первым лучом над туманом молочным рождённого золотоглазого Солнца
Волк разбудил Человека, проникнув в смятенное странными снами сознанье.
Тут с пробуждением Путник взглянул на кострище, накидку свою и рябину
И с удивлением увидел: прижавшись к склонённым рябиновым веткам,
Куст волчьей ягоды тянет бордовые листья, как будто младенец ручонки,
Каплями чёрных плодов изукрасил ажурность и робко под ветром трепещет!