Мне дирижёр казался сумасшедшим...

Мне дирижёр казался сумасшедшим,
а мне двенадцать - сколько жизни той.
Играли музыканты безупречно,
а дирижер,  вспотевший, властный, злой, 

Растрёпанный,  задиристый, упрямый -
всю душу выворачивал мою.
Вулкан как будто  перед ним, а сам он
так близко  к полыхавшему огню.

К нему так жалостно, (мне так казалось),
скрипки -
щемяще и пронзительно:  Уймись!
Но он, с нелепой палочкой и зыбкой,
приказывал: 
Давай,  Иди! Сразись!

И после вот протяжного фагота
вдруг  трубы объявили о войне.
И жуткое, чудовищное что-то
из жаркой бездны 
(так казалось  мне) - 

огромной, огненной, ужасной
волной  - над Ним.
О, ужас! - Надо мной.
Он, словно витязь,  смелый и прекрасный
сражался  с нависающей  змеёй.

И наступила  тишина такая...
и голос дивный - то виолончель, 
к чудовищу  бесстрашно прикасаясь, 
мне показалось, пела колыбель.

Так чувственно и умиротворённо
звучал её проникновенный альт. 
Виолончель настаивала томно, 
и  лава, покорённая, 
в базальт

вся сжалась и на миг  остановилась,
подумала немного, замерла. 
Тогда, наверно, в первый раз влюбилась,
а мне двенадцать - нежная пора. 

А дирижёр? Он выглядел уставшим.
Не слышал моё шёпотом: Люблю      
Он поклонился всем рукоплескавшим.

А я всю жизнь Его  боготворю...
*
На фото Федосеев Владимир Иванович –
выдающийся дирижёр, прошедший сложный путь
от голодного детства до известнейших оркестров мира