Будьте здоровы!

   В детстве был среди нас парнишка, отец которого в юности служил матросом на подводной лодке. На этом основании приятель наш, хотя и не читавший ни Дефо, ни Жюль Верна, ни прочих подобных авторов, считал себя великим авторитетом по необитаемым островам.

   Поскольку близкий родственник моей жены на протяжении многих лет является главным патологоанатомом нашей области, скажу Вам, дорогой Читатель, как доктор доктору: в медицине я разбираюсь нисколько не хуже, чем тот мой давнишний знакомец в упомянутом вопросе. То есть, я вполне неплохо умею обработать и перевязать рану, поставить укол в попу (в том числе женскую, что несравнимо сложнее!), и даже «прописать» страдающему похмельем соседу аспирин. Однако даже при столь глубочайших познаниях в эскулапском искусстве ставить самому себе диагноз, определять курс лечения, выписывать препараты и назначать процедуры мне недавно пришлось впервые.

   …прихожу на приём к дерматологу – юной особе со смуглым лицом и стянутыми в тугой пучок совершенно чёрными волосами, резко контрастирующими с абсолютно новеньким белым халатиком.

    – Что у вас? – поднимает на меня раскосые глаза и одаривает очаровательной улыбкой, которая, пожалуй, сама по себе могла бы вылечить от любого недуга, будь я лет на тридцать помоложе.
    – Что и всегда, – сообщаю в уверенности, что нет никакого смысла повторять множество раз сказанное, ибо в карточке содержится… пускай не история болезни, но хотя бы история посещений и всяческих подробностей оных.

   Однако никакой карточки на столе врача не наблюдаю, а вопрошающий взор всё так же направлен на меня.

   – Вот! – задираю рукава и демонстрирую вновь начинающие разрастаться болячки. – Ещё на бёдрах и ягодицах, сейчас покажу.
   Но, едва касаюсь ремня джинсов, слышу истошный крик: «Не надо!», и мгновенно побагровевшее лицо девушки делает её ещё более похожей на настоящую ирокезскую скво.
   – Не надо, – повторяет она, – мне всё ясно.

И тут же спрашивает:

   – А что это?

   Объясняю в недоумении:

   – Псориаз.

   «Псо-ри-аз» – выводит она на листочке с заранее проставленной личной печатью идеальным, совершенно не «докторским» почерком, словно писать училась чернильной авторучкой, как я лет за тридцать до её рождения: «нажим-волосная…»

   – Что вам назначали?

   Да что назначают в таких случаях в бесплатных больницах? Магнезию, конечно!
   Сообщаю об этом врачу, и она аккуратно выводит на своём листочке: «маг-не-зи-ю». Именно так и записывает, а вовсе не «сульфат магния», как этот препарат официально называется. И добавляет, очевидно «на автопилоте»: «внутривенно».
И вдруг, что-то вспомнив, спохватывается:

   – А у вас какое давление?
   – Обычно немного повышенное. Сто тридцать-сто сорок.
   – Ой! – решительно вымарывает «магнезию-внутривенно» из едва начатого списка и объясняет: – тогда мы не станем её назначать, а то вдруг от этого ещё больше скаканёт!

   Если до этого заявления всё происходящее меня лишь слегка забавляло, то после такого становится немножко не по себе; даже мне, хотя не от родственника-потрошителя, конечно, а из песенки незабвенного Александра Яковлевича совершенно точно известно, что магнезия, напротив, давление резко понижает, и предполагаю, что если ввести обычные при моём диагнозе десять «кубиков» не в мышцу, а в вену, то пациенту никакое лечение больше никогда не потребуется.
   Деликатно сообщаю девушке об её ошибке, та лезет во всегда готовый к услугам Интернет и как ни в чём ни бывало заявляет: ну да, снижает, я это и имела в виду – а вдруг резко скаканёт… вниз?

   Снова записывает незаслуженно обиженную «маг-не-зию» в листочек, хотя «внутривенно» на сей раз не добавляет.

   – Что ещё?
   – Витамины какие-то. «Цэ» и «Дэ», кажется.

   Записывает; ну, хоть латинскими буквами, и то ладно.

   – Мази какие-то выписывали?

   Начинаю перечислять, а их за восемь лет немало перепробовано; врач тщательно записывает все(!) в столбик.

   – Что, все сразу пользовать? – таки не удерживаюсь от ехидного замечания.
   – Нет, конечно, что вы! Вы сами потом выберите, что вам лучше всего подходит.
   – Лучше всего помогла одна, только я забыл её название. Помню лишь, что тюбик был зелёный в рыжую полосочку.

   Девушка на мгновение задумывается, а затем снова лезет в компьютер, на полном серьёзе забивая в поисковик… «мазь от псориаза зелёная в рыжую полоску»!!!

   …какое счастье, что в детстве одним из методов тренировки воли было сохранять серьёзное выражение лица, когда все наперебой говорят что-то очень смешное, кривляются и корчат рожи, стараясь рассмешить всеми возможными способами. Иначе заржал бы так, что вместо кабинета дерматолога, пожалуй, быстренько оказался бы в другом – у психиатра…

   Зелёно-рыже-полосатую мазь отыскать не удалось, что изрядно расстроило старательную прапрапра…внучку Ибн Сины, но вскоре она забыла об этой неудаче, и решив, что свою миссию она честно выполнила, торжественно вручила исписанный листок со словами: «выздоравливайте!»

   – А направление в процедурный? – подсказываю я.

   Задумывается на мгновение, затем вновь лезет в спасительный компьютер, однако каким образом совершается сиё сложнейшее священнодействие, даже Почётный Член Всех Медицинских Академий Его Светлость Интернет подсказать не сумел.

   – Ой… У меня что-то с компьютером… Может быть, вы сами тогда?

   Что «сам»? Направление себе выпишу? Договорюсь с сёстрами в процедурном? Уколы себе буду ставить?
   Сёстры без направления пошлют куда подальше (и правильно сделают!), а самостоятельно вколоть десять кубиков магнезии – увы… один-два, ну, пять чего-нибудь не столь болючего делал себе множество раз, но это… пожалуй, тут даже наличие родственника с высоким положением в медицинских кругах вряд ли поможет.

   Деликатно подсказываю:

   – Вообще-то, направление всегда от руки писали. Не думаю, что что-то изменилось.
   – А что писать?! – спрашивает обрадованно.
   – Да вот это и пишите: сульфат магния и витамины. В попу, – уточняю на всякий случай.

   «В ягодицу», – читаю после жирно вымаранного «в по» в полученном, наконец, направлении, ради которого, собственно говоря, я и пришёл на приём, ибо всё прочее мне, по большому счёту, нафик не нужно.

   Иногда, сталкиваясь с вопиющим непрофессионализмом, я изображаю из себя врача и «приглашаю» объект своего недовольства на приём – типа, приходите, я вам слабительное от простуды пропишу или вместо аппендикса почку вырежу… А что было делать на этот раз? Без всякого ёрничества зайти к главврачу и высказать всё, что я думаю о новенькой врачихе, о нём самом и обо всей нашей родной медицине?
Но почему-то делать этого не захотелось.

   …вспоминаю себя, молодого, сколько дров наломал, а ещё больше мог наломать, вот так же впервые берясь за то или иное дело:

   …первый выезд, когда устроился работать в пожарную часть. Пожаришко-то был плёвый, горел чердак у частного дома. На пару с таким же «молодым», как сам, Витькой Лазо притащили мы тогда вместо лестницы-палки трёхколенную, по которой легко добраться аж до третьего этажа, а вот лезть на крышу крохотной избушки совершенно неудобно. Потом вместо обычного в таких случаях двухдюймового рукава развернули предназначенный для тушения серьёзных возгораний могучий ствол «А», струя из которого способна не только огонь сбить, но и саму крышу разметать по брёвнышку, если, конечно, удалось бы удержать его даже вдвоём…

   …военные сборы после девятого класса, когда непонятно по каким мотивам назначили меня командиром отделения и сразу же приказали вести его на занятия.
   Лихо скомандовав: «напрааа-о! шагооом…арш!», я вернулся в строй… на своё прежнее место! В середину.
   Секунд сорок пробыл я тогда на командирской должности – столько потребовалось начальнику сборов, чтобы обалдеть, очухаться от этого обалдения, разжаловать меня и назначить другого «комода» – на всякий случай в этот раз он выбрал Димэна, как самого высокого из нас и посему стоящего на правом фланге…

   …совсем уж детские воспоминания, когда решил, что негоже отцу, с малых лет таскавшему меня с собой на охоту и с одиннадцати лет доверявшему ружьё, снаряжать для меня патроны, и сел делать это сам. Всё, вроде бы, как положено – отмерил порох, забил пыж, дробь засыпал, снова пыж… штук семь или восемь зарядил, когда заметил, что капсюли-то старые, пробитые. Ну, какие проблемы! Выковырил, забил молоточком новые, один всего и остался, когда вошёл отец и вставил такой грандиозный втык, что мало не показалось! Потом объяснил, что капсюли вставляются в первую очередь, и только потом засыпается порох и всё остальное.
   Первый же капсюль, который стал забивать уже в пустую гильзу, от неаккуратного удара сработал… Представил себе, как маленькая латунная ракета, будь в ней порох, на третьей космической скорости влетает мне в лоб, и понял, что обижаться на отца за нагоняй было абсолютно нелепо…

   Нет, не пойду к главврачу. Чёрт возьми, ведь старалась девочка! Несмотря ни на что, почему-то чувствую, что искренне пыталась помочь, и не её вина, что учили её чёрт знает как, не отстажировали, посадив сразу на самостоятельный приём, и даже медсестру в помощь не дали!

Выхожу в коридор.
Из соседнего кабинета, где обосновался лор, вслед за пациентом бочком выбирается столь же юный, как моя «индеанка», гиппократ, на ходу пытаясь нечто досказать тому, явно уходящему в полном разочаровании, не дожидаясь конца приёма.
С облегчением думаю, что с ухом-горлом-и-носом у меня, слава Эскулапу, пока всё в порядке.