Туфельки

               Обувь! Наш бедный свидетель предательств и войн.


Свет истощался. Маялся, как зверь,
за окнами большого магазина:
то зазывая злых и малосильных,
то - добрых и придирчивых работниц,
идущих с местных фабрик. Та из вер,
что образует тысячи пробоин,
в перегоревшей совести военных -
страшна и беспощадна: "Бог, измерь
нагую перспективность всех волнений,

что сотрясут историю, весь мир
кровавыми делами, в сонной Польше".
В тот день, она неслась: минуя площадь,
минуя два собора и пекарню.
День загибался. Кажется, к восьми
сгустилось небо - родственник перкали.
Она несла под мышкой томик Цвейга,
и думала: "Коль хочется - возьми,
с атласным бантом розового цвета".

В любом из нас заложен некий  код,
борьба с которым тянется полжизни.
Так, отдавая волосы и жилы
на производство пушечных патронов,
она познала родину, как корь
недетским подсознанием. Подробно.
Ей так хотелось: долго, сиротливо
исследовать, как древний землекоп
исследует последствия отлива,

исследовать все туфли. Гомон баб
мешал сосредоточиться. На помощь
пришла хозяйка туфелек: "Напомнить
условленную цену?"
                "Нет, не стоит!
Пакуйте их..."
                Туманность. Запах бань.
Потом - вели к вагонам плотным строем.
Она себе шептала: "Ну, осмелься!" -
в попытках оборвать атласный бант,
под крики: "На Освенцим! На Освенцим!"