было время - при бардах

Было время - при бардах повертелся чуток.
По лесам. У костров. С доброй кружкой глинтвейна.
Что-то нёс, что-то жёг, что-то выведал впрок.
А иной уголёк затрещит да и стрельнет.

Парень был неплохой. Рафинад с молоком.
Из технических вузов таких книгочеев
Выходило немало - моржей, знатоков
Декаданса, каденций и скверных харчевен.

Мне судьба подфартила иной стороной.
Шалопай-хорошист из рабочих районов.
Не пропёр в инженеры, но как рядовой
Состоялся вполне. И теперь утончённо
Изучал филологию. По вечерам.
Днём слесарил - на хлеб и горячую воду.
То есть он, вероятно, побольше читал.
А за мною стояли полки и заводы.

И в осеннюю полночь при мелком дожде
Мы под елями пили, трепались и пели.
Он в тугой телогрейке, пожившей уже.
Я в обмятой, уже послужившей шинели.

Он поглядывал - пушки в петлицах, шеврон.
И погоны не спороты. Экое диво.
Миллионы прошли через это пшеном.
Тем, кого миновало, и мифов хватило.

На очках его моросью стёкла секло.
- Мне бы тоже! На сборах! Подумывал... Надо...

Тут я - шут меня дёрни! - огладил сукно:
- Неее... Родная! Моя! Не с фуфлыжного склада...

И потух он. Обиделся. Или устал.
По очкам розоватое пламя металось.
Прогорали дрова. И бутылка пуста.
Атмосфера теряла за градусом градус.

Вот к чему. На Покровке стоит господин
В недешёвом пальто, в сапогах офицерских.
Я уверен - он в них никогда не ходил.
Иногда и добротное кажется мерзким.
И мерещится в небе чужой цеппелин,
От германской войны отцепивший контексты
Под музейное масло фузей и мортир.
Что погода? По Цельсию? Или по Цейсу?

©2016