Очарованьем осени наполненный...

Очарованьем осени наполненный,
прохладной моросью её напоенный,
он вспомнил вдруг о некогда не понятой,
никем не любленной, никем не тронутой.

И этой неожиданностью тронутый,
такой внезапной в его тихом омуте,
он зашуршал по жёлтым листьям к дому той –
оставленной им в прошлом, в светлой комнате.

Сбылась та встреча. И ещё до снега, но
не так, как у Татьяны и Онегина:
не стала неотвратным наказанием
былая нелюбовь с непониманием.

Она ждала своей заветной осени
и одного того, кто, верно, с проседью
уже давно и не придёт, наверное, –
желанье бесполезное, неверное.

Не жалко было жизни одинокой ей:
в ней было много встреч, людей, зверей, детей…
Она любила лето, осень пламенно.
Но сердце стыло в ней ледышкой каменной.

Никто до сердца руку не протягивал,
до самой сути душу не разглядывал.
И надо ли ей было то? – Не надо, нет…
А он вошёл вдруг в комнату – зажёгся свет!

Где был, зачем пришёл – не стала спрашивать.
Остался ужинать, остался завтракать.
Очарованьем осени взволнованным,
им жизнь казалась незнакомой, новою.

А листья за окном шуршали, падали,
как будто спрашивали их: ну как вы? Рады ли?
Молчаньем сладким оба заколдованы –
друг к другу взглядом накрепко прикованы.