Жёлтое на сером

Памяти деда

Серая плита,
жёлтая листва.
Бледные уста,
старые слова.

Вновь роняет лес
порыжевший лист.
У больших небес
замысел был чист.

Но сердца насквозь
прожигает злость:
что-то не сбылось,
что-то не срослось…

Бездна так бедна –
камень, пыль, портрет,
и стакан вина,
и оградки нет…

Боль старинных ран,
что нам век принёс,
и хмельной стакан
ветеранских слёз.

Бог не больно строг,
но вовеки тут –
мой земной ожог
от небесных смут.

Что же, здравствуй, дед.
Вот и я теперь
свой оставил след
на твоей тропе.

Там, где смерти нет,
слушай мой рассказ.
Пять коротких лет
изменили нас.

Вечен и велик
бег вокруг нуля…
Отдохни хоть миг,
русская земля.

В небесах, велик,
веселит мне взгляд
новый материк,
облачный Царьград.

Иоаннов рай,
парадиз Петра –
чёрствый каравай,
чёрная дыра…

Пеплом занесло
наш родимый дом.
Но – всему назло –
знаешь, мы живём.

Сотрясаем мир,
устрашаем Рим,
сыплем сотни рифм,
греем и горим.

Стоны новых драк,
первозданный страх,
мировой бардак
и родной размах.

Путь в нездешний храм –
тесный храм обид –
обещают нам
мрамор и гранит.

…Жёлтый лист летит
на осенний путь.
В жизни от обид
не передохнуть.

Блажь гранитных плит,
первый робкий снег.
И куда нам плыть?
Где ты, человек?

И укрыт от ран
жёлтою листвой
юный ветеран
третьей мировой.