Люди

                (недокументальная повесть)
   
1.
   Приехали на машине. Трое их было. Кто в этой «тройке» коренной, а кто пристяжные, не угадаешь. Форсили все одинаково. В Серегиной избе стояли. Ходили по деревне, ремнями скрипели - во всем новеньком, с иголочки! Сапоги хромовые или яловые, я не разбираюсь, но блестели аж! Девок искали женихи, может, и испортили кого. В деревне разве утаишь? Ну да ладно, чего уж теперь, невелика беда-то. Папиросы «Казбек» курили, как Сталин. Наши-то они наши, да не похожи на наших. Наши - это те, которые в грязном и старом, от которых пахло порохом, махоркой и потом - солдатики простые. И родные!

Тётя Нина.               

2.
   Вон в той половине жили, в горнице, а мы на кухне все ютились. Нас они не касалися даже: не просили ничего, но и не давали ничего. А у них и тушёнка была, и сахар большими головками, и шоколад откудова-то… Сноха наша посмелей, да чего там «посмелей» - отчаянная была! Из коридора залезет на чердак, бывало, проползет в передний угол и подслушает. Мы ее ругали за это: «Не сносить тебе головы, Тонька, ой не сносить!». Она только отмахивалась: " Не фашисты ж там”. Не фашисты, а одного нашего солдатика, что винтовку в Волге утопил, отступая, к расстрелу приговорили - это точно. Да и еще были, только мы не знаем…  А здесь расстреливали или отправляли куда - не могу я тебе, малец, сказать... Ты лучше запиши в блокнотике-то своём, что куда-нибудь отправляли все-таки. Так лучше будет.

Тетя Оля.
   
3.
   Ты - что?! Строго было! Как только стемнеет, часовых расставят - попробуй только, выйди из дому! Живо заарестуют!.. Ничего мы и видом не видали, и слыхом не слыхали ни про какие расстрелы. Наше дело маленькое было: сиди на печке, ноги свесивши, и сопи себе в две дырочки, да думай, чем ребятишек завтра накормить…

Тетя Зина.


4.
   И у нас в дому какие-то стояли. Тоже, помню, одного привели – «дизентиром» оказался, поговорили про что-то минуты три, не больше и тут же расстреляли за баней. Только не за той, про которую ты, сынок, спрашиваешь, а за нашей, которой теперь нету - мы её в пятьдесят третьем году после смерти Сталина на дрова разобрали, а новую уже в другом месте хозяин, царство ему небесное, срубил...

Баба Дуня.

5.
   Наши-то солдатики по льду Волгу перешли, а штабы с начальством ихним вместе на этой стороне осталися. Как тама у них получилося, я не знаю, слышал, что толи немцы, которых они погнали было, толи в неразберихе той свои по своим стрельнули. Короче, в панике из-за Волги побегли наши назад, отступать стали. Офицеры-то самые главные не пошли с солдатами, а те  там и не разобрались что к чеку. А фашисты по ним так лупили, так лупили – многих под лёд отправили. Потом за это, что отступили, одного большого командира и двух комиссаров трибуналом судили и расстреляли, не здесь, конечно, еще одного - в штрафбат, тоже, поди, не выжил. А солдат – ну, ясное дело... Солдаты есть солдаты... Их много, кто их жалел? Caм? Нe, я точно сказать не могу. Откуда ж я помнить могу - совсем сопляком тогда был.

Дядя Коля.

6.
Приговоры горчей отравы.
Сколько выдано этих виз?!
Ровно сорок шагов направо,
Сорок первый, последний - вниз!

Эх, ребята, ну как так вышло:
Черт толкнул, а Господь не помог?!
И само повернуло дышло
Ваши ноги назад, на восток.

Судьбы ваш, как снег, корявы,
Как березы на месте боёв…
Оправдать - не имею права,
А простить - это дело мое…

Володя.

7.
   Боев тут не было и немцев не было, бомбили токма. А вообче-то, раз мужик какой-то дорогу на бежицкий тракт искал, спрашивал по-русски, но не чистая речь была - по всему видать, немецкий разведчик. Никого они не тронули, боялись: он не один был. Их поймали, ну и сдали, куда положено. Сама я не видала, нет, врать не буду - народ говорил…. А частей у нас много стояло. Я-то не понимаю, запомнила токма, что альтераристы были, пехотенцы и еще какие-то были, даже и партизаны, вроде как. Партизаны ай дизентиры – кто их теперя там, в болоте, разберёт?

Другая баба Дуня.               

8.
   Была я в вашей деревне, только не помню, в каком доме, и теперь не узнала б. Я, молоденькая, наборщицей в газете работала. А потом под Старицу нас перевели, там я лучше все помню почему-то... Расстрелы? Нет, ничего не могу сказать. А мы и не могли знать. Если и знал кто, то только редактор: они в штабе по вечерам долго совещались, решали всё. Москвич он был. Разве его найдешь? Он уже и тогда не молодой был. Живой ли? Э-хе-хе-хе-хе, э-хе-хенюшки!...

Тетя Аня из Нелидова.

9.
   Тут огороды были, картошка. И раньше выпахивали это… Лидка учудила: свой огород от Ванькиного черепом человеческим отделила. На крайней борозде поставила вместо пограничного столба. Так и лежал чей-то череп между огородами не один год, потом куда-то делся.

Дядя Миша.

10.
   Если не знаешь, то не трещи языком. Привыли, как бабы старые! Не слушайте его - не было такого. ЧерепА? А чьи эти черепА, кто знает? Да их везде все видели.

Тётя Лида.

11.
   А что - военкомат?! Ты знаешь, чьи кости там? Ну вот! Именно, еще не известно. Ты все это прирой, только в Братскую могилу – не надо. Нам с медновскими костями не разобраться, а тут ваши еще! Два? Три? Сколько? Подумаешь... Вызови санэпидемстанцию. Без них больше ничего не раскапывай. Мало ли...

Товарищ капитан.               

12.
   Да, санитарно-эпидемиологическая станция слушает. Какие черепа и кости? Вы что, с ума там  сошли?! Шуточки! Ну? А мы здесь причем? А администрация? А милиция? А военкомат? А кто говорит? А почему не председатель сельсовета? А у вас фельдшер есть? Давайте так: если из военкомата надумают ехать, пусть нас обязательно прихватят, мы с большим удовольствием с ними прокатимся! Без них – нет, мы не поедем. Что? Да, представьте, всем вместе надо…

Кто-то.

13.
   Участковый? Был. Нe, кости, наверно, собаки растаскали, а он только один череп и взял с собой. В дипломат всунуть пробовал - в дипломат не влез… череп. Так он его в газетину завернул и так под мышкой повез в автобусе. Выпивши был, попахивало от него, от участкового, конечно. Куда-куда?! В город показывать, куда-ж?! В милицию, небось. Что с него возьмёшь....  Ну, так и всё. Ничего больше не слышно было, куда он его дел.

Сашка.

14.
   Сделаем, конечно! Правда, времени совершенно нет - прораб в лес гонит, и материала нет тоже…. Но сделаем! Святое это. Нешто мы не понимаем? Как-никак люди... Ничего не надо! Ничего. И не предлагай даже. Юp, ищи брус!.. Не такой, длинный надо. Откуда он твой? Тащи сюда! Я тебе дам - твой! Твой, говоришь? Ну и что? Тебе жалко на такое дело?! Тебе за него бутылку поставят. Вот, человеку бутылки не жалко, правда? А ты - брус какой-то, бревна жаль? Ну, если человек в магазин пойдет, то можно и нам маленько за работу. Не подумай чего, не хочешь – не покупай, как совесть тебе подскажет это cyгyбo на твое усмотрение.

Плотник.               

15.
   На каком кресте? Что написать? Давай, напишем! Нужное дело. Молодец! Давай, напишем что-нибудь! Сходи только в сельсовет, поговори, чтоб заплатили как следует, побольше, не как в прошлый раз за плакаты! И чтоб вовремя Добро?..

Павел Ильич.               

16.
   Кому ты крест там собираешься ставить? Ну-ну!.. Предателям?! Дезертирам?! Гляди, малец! Гляди!.. Какие они люди?! Выиграли б мы войну, если б все такие были, а?! – Хрен выиграли б! Кто от вражеской пули погиб или в госпитале от мучительных ран скончался, те в Братской могиле лежат! Ясно? А кто там не лежит - тому... собачья и смерть! Да, только так!

Дядя Костя.

17.
   Здеся картофельные бурты были много лет. Когда мы картошку перебирали, и кости попадалися, и черепов много. Тракторами их заездили, в землю вдавили. Костей и сейчас много везде валяется. А черепа, мы думали, что их ребятишки с кладбища принесли. Бывает, на кладбище вырывают, когда могилки копают, и не зарывают потом обратно… Грех, конечно.

Опять тётя Лида.               

18.
   Комy нужны лишние хлопоты? Без этого забот полон рот! А ему что, славы захотелось? Ну, пусть попробует, какая она на вкус.

Светлана Андреевна

19.
   А потом хотели мастерскую тут строить или гараж. Траншеи под фундамент уже вырыли да перестройка началась. Перестройка началась - деньги кончились, не стало денег. Траншеи дождем размыло, обрушились и вот... Один скелет я полностью собрал, второй – не. Там, вроде, их несколько и еще выглядывало... Сантиметров на сорок без гробов так и зарыты были. Сверху только досками прикрыт один и ничего больше: ни тряпки, ни обувашки, ни медальончика... Молодые, здоровые – зубки все целехоньки... Дырки от пуль? Не знаю…. Вроде как на одном были…

Опять дядя Коля.

20.
     … Ни крестов, ни имён, ни званий.               
     И деревня глуха и слепа.
     Вымывают дожди за баней
     Продырявленные черепа…

Опять Володя.

21.
   Нечего я не знаю, сынок. Воевал я. Один остался из дружков своих, из тех, кто в самом пекле честно Родину защищал нашу... Ноги не ходят, ослеп вот совсем! Лучше б там сразу убило, чем так мучиться теперь! На кой мне теперь ихняя пенсия большая?! Все кверху раком! Болтуны! Телевизор я уже сапогом размолотил. Не сразу, не сразу. Несколько попыток было. Сперва всё валенком примеривался, пробовал, да заряд слабоват оказался или, скажем так, калибр не тот. А потом прицелился как следует кирзачом и по звуку прямой наводкой, прицел пятнадцать, огонь! А как же, дело привычное! Отголосила роща золотая! Теперь вот - радио. Но я и его скоро разобью к елене матери! И сдохну тогда совсем! Не нравится мне такая жизнь, сынок. Не за такую жизнь мы адские муки терпели…

Дядя Петя.               

22.
   А ты знаешь, кому крест поставил? Ты немцам крест поставил, вот кому! Здесь разведчики немецкие расстреляны и зарыты, баба Дуня рассказывала, а ей – люди, которые видели. Вот. Вот кому ты крест сварганил!.. Как это - тебе все равно?! Не все равно! Ни фига себе! Нам нe все равно! Врагов тут хоронить вздумал! Пусть к себе убираются! Вылезают пусть и убираются! А ты помогай им,  раскапывай, добренький! Тебя бы на фронт – не такую песню запел бы! Везде порядок должен быть! Понял?

Селиванов.               

23.
   Мы сюда все лето с внучками ходили, цветы живые носили, водичку меняли... Я им рассказывала о войне. Они спрашивают, кто здесь лежит. Хоть бы табличку написали: «Жертвы войны» - и все, больше ничего не надо…

Тётя Римма.