Есенин В Азии

Стоял апрель, и солнечный, и ясный.
Давно в полях засеяны бахчи.
Под ясным небом Азии прекрасной,
Хоть и в пути совсем небезопасной:
В горах лютуют злобно басмачи.

А он считал огромнейшим везеньем
Почтить и Бухару, и Самарканд.
Неужто испугается Есенин
Каких-то там отрядов здешних банд?

Проложена железная дорога
На хлебный город Азии – Ташкент.
А светлых дум, их в голове так много,
Как сочных дынь в трёхсаженном мешке.

Известнейший «ашук» златоволосый
Из северной березовой страны
То задавал попутчикам вопросы,
То погружался в звуки тишины.

И вдруг, любуясь Азией весенней,
Вдыхая её жаркую красу,
У спутника спросил Сергей Есенин
Про их поэта местного - Хамзу.

И с важностью, как будто на веранде
Почтенный махали, а не в купе,
Воссев, сказал старик: «Хамза в Каканде
Живёт, он много слышал о тебе.

И был бы рад иметь такого друга,
Что говорит о розовой заре
Любви, да он  и сам на всю округу
Уж заявлял не раз людскому кругу,
Чтоб не держали девушек в чадре».

И вновь глаза во взгляде заблестели,
И русский гость спросил про Ниязи:
«А что, поэт рубаи и газели
Свободно сочиняет на фарси?»

Как грамотный добротный переводчик,
Узбек-студент всё это подтвердил.
Хоть и Хамзу он никогда воочию
Не видел, только слух о нём ходил.

И юноша, на старика украдкой
Взглянув, потряс потёртый свой халат,
Достал из-под полы тугой тетрадку,
А там для европейца, как загадка,
Арабской вязи строк особый склад.

Он обратился к гостю: «Извините,
Что умолчал, вот здесь с моей руки
Со слов его друзей чернильной нитью
В бумагу переписаны стихи.

Тут всё о нашей человечьей жизни,
Про радость, про любовь и про беду,
Кто в пепелище, кто у нас на тризне…
Хотите, я Вам их переведу?»

А поезд шёл… И золотистым где-то
Закатом душным вечер истекал.
Свободную поэзию поэта
Поэт свободной мыслью постигал.