Имя на поэтической поверке. Осип Мандельштам

Выдающийся поэт Осип Эмильевич Мандельштам родился в 1891 году в Варшаве в еврейской семье ремесленника-кожевника, впоследствии ставшего купцом. В детстве с родителями переехал в Петербург. С 1911 года учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, занимаясь французским языком и литературой. Восемнадцатилетним юношей он входит в круг петербургских поэтов составляющих «серебряный век» русской поэзии (В. Иванов, Н. Анненский, А. Блок, Н. Гумилев, А. Ахматова, М. Кузмин).

«За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить?» -
спрашивал себя Осип Мандельштам в начале своего поэтического пути.
Но неудалось Мандельштаму свободно и радостно дышать и жить.

Поэзия Мандельштама не так легка для восприятия. Его творчество – образец высокой, даже изощренной, поэтической культуры, недаром он с 1907 года слушал лекции в Сорбонне, в Гейдельберском университете. Поэтому она во многом до сих пор остается как бы достоянием знатоков и ценителей этой культуры, достоянием людей с гуманитарным, даже филологическим мышлением. В 1908-м, в семнадцать лет, Осип Мандельштам писал:

Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Всё большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.

Трагический путь, по которому пошла Россия с 1917 года, дал наглядные результаты: к 1930 году возобладал, окончательно утвердился тоталитаризм, маховик насилия и беззакония набирал обороты.
Мрачный облик возникающего в стране антинародного режима обесценил для Мандельштама идеалы революции. Они потеряли для него смысл и интерес.
Стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…» поэт написал в 1933 году. Современному человеку очень трудно представить, что именно эти стихи, шестнадцать строк, доведут Мандельштама до Владивостока, до жестких барачных нар пересыльного лагеря, в тридцать восьмом году.

                ***
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять
шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят
кремлевского горца.
Его толстые пальцы,
как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.
А вокруг его сброд
тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит,
кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подковы, кует за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб,
кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.

Осип Мандельштам стал одним из тех немногих, кто спас честь русской литературы. Какова была бы ей цена, если бы она в полном составе прошла мимо одной из величайших драм в истории своего Отечества? Но благодаря повести Андрея Платонова «Котлован» и яростному стихотворению Мандельштама этого не случилось.

 Папка личного дела заключенного Осипа Мандельштама была тощей, всего три странички. Главное в ней – вырванный следователем из обыкновенной школьной тетради листок в клеточку с шестнадцатью строчками стихотворного текста – страшный человеческий документ, ставший главным обвинительным материалом и основанием для приговора.

Стихи о Сталине были актом мужества, настоящим поступком, логически вытекающим из всей его жизни и творчества. Как гражданин, как истинный поэт, он не мог молчать. Он намного опередил время, так как первые слушатели этих стихов приходили в ужас и умоляли Мандельштама забыть их. Из десятка слушателей нашелся лишь один, донесший куда следует.

 К своему аресту Осип Мандельштам был готов, ибо знал, что «поэзию уважают только у нас – за нее убивают». В декабре 38-го в пересыльном лагере НКВД на Второй Речке умер Осип Мандельштам. Через 60 лет в скверике за кинотеатром «Искра» появился памятник поэту работы Валерия Ненаживина. Но Осипу Мандельштаму суждено было умереть во Владивостоке еще раз.

 Вандалы изуродовали скульптуру. Отбили руки, выбили глаза, спустя время облили белой краской. Это сделали прямые потомки тех, кто так же издевался над ним при жизни. Скульптор восстановил памятник. И теперь памятник Осипу Мандельштаму расположен в сквере около ВГУЭСа, по улице Гоголя, 41. Уродование памятника – это просто хамство, и хамство воинствующее, которому потакает наша сегодняшняя жизнь. Прости нас, Осип Эмильевич.

Из поэтического наследия Осипа Мальдештама:
                ***
Я вернулся в мой город,
знакомый до слёз,
До прожилок, до детских
припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, -
так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских
речных фонарей,
Узнавай же скорее
декабрьский денёк,
Где к зловещему
дёгтю подмешан желток.
Петербург! Я ещё не хочу
умирать!
У тебя телефонов
моих номера.
Петербург! У меня ещё
есть адреса,
По которым найду
мертвецов голоса.
Я на лестнице чёрной живу,
и в висок
Ударяет мне вырванный
с мясом звонок,
И всю ночь напролёт
жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами
цепочек дверных.
1930 год

                ***
Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин;
Острый нож да хлеба каравай...
Хочешь, примус туго накачай,
А не то веревок собери -
Завязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.
1931год

Посох

Посох мой, моя свобода -
Сердцевина бытия,
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя?
Я земле не поклонился
Прежде, чем себя нашел;
Посох взял, развеселился
И в далекий Рим пошел.
А снега на черных пашнях
Не растают никогда,
И печаль моих домашних
Мне по-прежнему чужда.
Снег растает на утесах -
Солнцем истины палим…
Прав народ, вручивший посох
Мне, увидевшему Рим!
1914 г

            ***
Веселая скороговорка;
О, будни — пляска дикарей!
Я с невысокого пригорка
Опять присматриваюсь к ней.
Бывают искренние вкусы,
И предприимчивый моряк
С собой захватывает бусы,
Цветные стекла и табак.
Люблю обмен. Мелькают перья.
Наивных восклицаний дождь.
Лоснящийся от лицемерья,
Косится на бочонок вождь.
Скорей подбросить
кольца, трубки —
За мех, и золото, и яд;
И с чистой совестью, на шлюпке,
Вернуться на родной фрегат!

1913год
            ***
Дано мне тело -
что мне делать с ним,
Таким единым
и таким моим?
За радость тихую
дышать и жить
Кого, скажите,
мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности
уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый
с недавних пор.
Пускай мгновения
стекает муть, -
Узора милого не зачеркнуть.
1909год

Стихотворение Роберта Рождественского посвящённое памяти Осипа Мандельштама:

 Мандельштам.

Кричал:
«Я ещё не хочу умирать!..»
А руки вдоль тела текли устало.
И снежная
непобедимая рать
уже заметала его,
заметала…
А он шептал:
«Я ещё живой…»
А он гадал:
Орёл или решка?..
Пока не сошлись над его головой
Чёрная бездна, -
Вторая Речка».