Вновь тоскливо звучит Мендельсон...

Вновь тоскливо звучит Мендельсон…
Я стою у разверстой могилы
И в душе – раздирающий стон:
Здесь мой друг успокоится милый…

Те, кто были оплотом страны,
Перестройки хлебнувшие лиха,
С осознанием смутной вины
Незаметно уходят и тихо…

Не сумевшие что-то понять.
Роль сыгравшие марионеток,
Пред фашизмом смогли устоять –
Не во имя же дочек – нимфеток,

Не во имя зловещей иглы,
Что вонзают в себя наши дети –
Двадцать первого века чумы –
А чтоб мир воцарил на Планете!

Да чтоб братство роднило страну -
Ведь за это заплачено кровью –
Чтоб не мяли картошку одну,
От обиды душой посуровев.

Катит мама коляску рукой,
В ней младенец её засыпает,
Ухватила «пивасик» - другой,
Дым на спящего сына пускает…

Не зачумлено ль время моё?
Иль забыло Содом и Гоморру?
В чём же счастье находит своё?
Как сойдёт с алкогольного мора?

С кем поделится хлеба куском
Миллионы доходов имущий?
Неужели не видит «Профком»
От болезней и голода мрущих!?

Но твердит: - Защищать генофонд!»,
Сокращая больничные штаты,
Как мираж над пустыней тот фон,
Умно сотканный миром богатых.

Как на праздник когда-то я шла
В нашу школу за три километра!
Галереей картинной слыла
Наша школа. А бывший директор

По одёжке детей не встречал,
А за двойки «строгал» очень сильно.
Справедливый и добрый причал –
В моей памяти, как и картины…

В школе верилось: «Мы – не рабы»…
И легко выводились те буквы
Под чужие же звуки трубы
Запад ввёл нам другие науки:

Как прогресс повернуть на регресс,
Скрыть стыдливо под плащик мундиры,
Россиян – дяде Сэму под пресс...               
Дослужились отцы – командиры!

Из читающей нашей страны
Мы влились в страны «третьего мира»,
В эту «оттепель» внуки войны
Поменяли стихи на квартиры.

- Ты навек успокоился, друг,
И с собою унёс все печали.
Мы воспрянем – скрижали не врут,
Дом очистим и к счастью причалим!