Здравствуй, Мэри

Здравствуй, Мэри. Ну, как тебе там лежится, родная?
Хороша ли палата, приличные ли врачи?
По размеру больничная роба тебе подошла ли?
Не нервирует крест ли? Святая вода не горчит?
Ты всегда говорила, что все это не всерьез,
Что жить нужно правильно, просто и без наркоза,
Мы верили, Мэри. Кивали, слушали блюз,
И вновь хоронили сдохшего от передоза.
Помнишь наш тесный кружок добровольно падших?
Ты была нашей феей - нежной, святой, и гладкой,
Помнишь, смеялись... А после один из наших
По пьяни замёрз на заснеженной детской площадке.
Мэри, милая, вспомни, сидели все вместе на чем попало -
Кто-то лакал стаканами, кто-то играл с иглой,
Каждый жил, как умел, и рая для нас хватало
Даже там, где так туго со светом, с горячей водой...
Засыпали в обнимку, укрывшись куском брезента,
Просыпались в руинах дождливого судного дня,
Ты питала преступную слабость к медикаментам
Для поиска бога, нирваны, самих себя...
Но не ври себе - в том, как мы жили, винить-то и некого,
Все грехи наши намертво вписаны в общий счёт.
Помнишь, Мэри, как ты говорила, вертясь перед зеркалом:
"Однажды приедет принц, и меня спасет"?
Он не приехал. Должно быть, нашел другую,
Или прОпил в дороге совесть, коня, и меч,
Ты ждала... А наплакавшись вдоволь, махнула рукою,
И с тех пор уже не разбирала, с кем на ночь прилечь,
С кем по жилам пустить сквозь иглу ядовитые струи,
С кем прогнать по озябшему телу спасительный ток,
Помнишь, Мэри, как ты валялась, пуская слюни,
И улыбалась, уставившись в потолок?
Помнишь тот двор, в котором гуляли мы, рядом с домом?
И я объяснял тебе, вместо того, чтоб сказать: "изыйди",
Что где-то, на том берегу, можно жить по-другому,
Только вернуться на этот уже не выйдет...
Помнишь, как сделала выбор, рванув стоп-кран?
Как пел для тебя кто-то пьяный, да все не про то,
Как напоследок покорно прошлась по рукам,
И как я, накидавшись в дым, вызывал авто?..
Теперь тебя лечат, и скоро отпустят в мир,
Где так много смысла и радужной простоты,
Мэри, родная, да сколько же лет, сколько зим,
Не виделись мы с той прекрасной и страшной поры?
Знаешь, давно я ни от чего не бегу,
И сны все короче, все злее промозглая явь,
Я до сих пор проживаю на том берегу,
С которого ты однажды сбежала вплавь,
Я по-прежнему пью, и курю, и хожу в рванье,
Живу поперек монотонных, картонных дней,
По-прежнему вязну в любви, нищете, вранье...
Так кто же из нас оказался, в итоге, честней?
Знаю - не те слова, да и тема избита,
Проще уснуть с перепоя, не сняв пальто,
Но кто мы, без нашей травы, порошков и спирта?
Мы даже с ними, в общем-то, те же никто.
Мэри, милая, знаешь, а мне здесь по-прежнему нравится,
И на том берегу мне едва ли получше предложат,
Отними у нас наши пороки - и что останется?
Кружка крови, десяток костей, пару метров кожи...
Ну а ты не жалей, не тревожь память вновь понапрасну,
Крепко вбей между явью и сном свой осиновый клин.
Здравствуй, Мэри. Прошу, ну хоть ты, вопреки всему - здравствуй.
И ныне, и присно. Во веки веков. Аминь.