До свидания, армия! Часть 17

Часть 17.
Золотая пора офицерская

Глава 94

Мы писали для шефа доклады,
Он порой их нещадно кромсал,
А частенько, чему были рады,
Выступленья готовил сам.

Мы вставляли туда лишь фактуру,
Тут большого не нужно ума.
Шеф, когда даже температурил,
И в работе тогда не хромал.

Сам пахал и своим примером
Заражал нас и увлекал.
Породнились мы общим делом,
Каждый ношу достойно таскал.

В кабинете с Женей Спиновым
Мы засиживались не раз.
Это было явлением новым,
Что давно не видали до нас.

Мы нередко, когда в кабинетах
По соседству труд затихал,
Углублялись в работу. При этом
Не роптал никто, не бурчал.

Круг забот был довольно широким,
Уж не вспомнить всех дел кутерьму,
Но горшки обжигают не боги –
Понемногу учились всему.

Документов талмуд разбирали,
А без этого не обойтись,
Донесения к сроку писали,
Как вращается тут наша жизнь.

Подчиненных учили работе,
Контролировали процесс.
Получалось неплохо вроде,
Пусть порой дело шло через стресс.

Если травма кем-то получена
Или грубый проступок иной
Совершен из порывов не лучших,
Разбирались мы, кто в том виной.

Составляли проекты приказов,
В этом деле руку набив,
Пусть порою проекты не сразу
Принимались, нас малость позлив.

Проверяли документацию
Воспитателей подчиненных,
Раздавая кому-то овации,
Критикуя не очень смышленых.

Их учили, как надобно, разуму,
Потеряв занятиям счет.
Тем, кто вникнуть умел не сразу,
Растолковывали еще.

В вузе митинги многочисленные
Тоже были задачей нашей.
Говорить любят по написанному
Тут у нас, чтобы речь лилась краше.

Мы строчили для выступающих
Речи эти, и даже тому,
Кто был сам нашим старшим товарищем
По работе. Зачем же ему

Нужны были наши фантазии?
Но он брал их и шел выступать.
И не мог пару слов он разве
Без бумажки от сердца сказать?!

А чуть позже он снова будет
Документом столичной земли
Нас учить уменью, чтоб людям
Жар души не казенный несли.

Ту депешу его читая,
Будем с грустью мы вспоминать,
Как, на митинге выступая,
Сам двух слов не умел сказать.

К сожаленью, у нас повсюду
Процветает тот стиль и та стать.
Продолжать эту тему не буду,
О другом надо мне рассказать.

Головною болью особенной
Прокурорские стали дела.
И сердитыми и озлобленными
Были, коль тут работа не шла.

На училище преступление
Так пытались в недобрый час
Нам повесить, а мы с уважением:
Мол, не надо печалить нас.

Разгорались порою дебаты,
Всяк свое одеяло тянул.
Ради правды признаться надо:
Вел к консенсусу стол и стул.

Те поездки в прокуратуру
Близко к сердцу я принимал.
Такова уж моя натура,
Словно часть себя там оставлял.

Кто-то примет за сумасшествие,
Что моим стало главным веленьем:
Лишь бы не было происшествия,
Лишь бы не было преступленья.

Эти фразы шептал, как молитву,
Когда утром на службу спешил
И когда, от усталости сытый,
В час вечерний домой уходил.

Средь других была славная ноша,
Я ее горделиво носил.
Смысл ее, чтоб погладить по коже
Юбиляра, придать рифмой сил.

Этой искоркой божьей владею
С беззаботных своих детских лет.
Здесь однажды решил, что сумею
Я создать стихотворный портрет.

Первой пробой портрет Аникушина
К юбилею его написал.
Мне Китаев сказал, что лучшего
Поздравленья еще не читал.

С той поры пошло и поехало –
Памфлетистом известным я стал.
Ратный труд и военные вехи
Очень многих в стихах рассказал.

Это дело сладкой отдушиной
Было мне в череде многих дел.
Сердце радуя рифмой бегущею,
В нем я доблестно преуспел.

Глава 95

Когда шеф был в командировке
Или в отпуск когда убывал,
Я трудился с особой сноровкой,
Ибо зама тогда замещал.

Было трудно, скрывать не пытаюсь,
Но особенно в первый раз.
А ответственность коль такая,
Нормой стал неурочный час.

В другой раз уже было полегче,
Срок неопытности миновал.
На ученом совете с речью
Я без робости выступал.

За столом с первой скрипкой училища
Я сидел, словно так тому быть.
Скрипка эта – великая силища,
И ей надо строку посвятить.

Но об этом скажу чуть позднее,
Наш совместный итожа путь.
Став за шефа, бывал везде я,
Но не всем та мне нравилась суть.

Есть немеркнущая традиция
Хлебом-солью гостей встречать.
Чаще гости – инспекции лица,
Тут роль встречи, как в справке печать.

Коль руками да распростертыми
Встретишь и от души угостишь,
То они, калачи в деле тертые,
В акт запишут, что гладь здесь и тишь.

Ну а если без угощения
Примешь этих бравых людей,
Будешь локти от огорчения
Рвать зубами, словно злодей.

Будешь да словами последними
Укорять себя и винить,
Отчего инспекторы вредные,
Пустячок не смогли позабыть.

Так его расписали в акте,
Раздувая из мухи слона.
Вот, мол, вам, дорогие, нате,
Не уважили коль ни хрена.

Потому все стремятся заранее
Подготовиться к встрече гостей,
Оказать такое внимание,
Чтоб не ведать ненужных страстей.

Тут обычным считается тоном:
Угощаешь коль, сам угостись.
Дело это душевным стоном
Для меня было. Как разойтись

Мне с нагрянувшей к нам комиссией?
Вот мучительный мой вопрос.
То застолье преградой немыслимой
Было мне и немыслимым тост.

Тут, на радость мне, замы другие
Понимали стенания мои.
Знали: это – манеры благие,
Что зам зама – не друг в питии.

Без меня, как могли, ублажали
Тех, кто прибыл мой фронт работ
Проверять, а мы дружно пахали,
Замполитов всех взяв в оборот.

Но, признаюсь, так было нечасто –
Пару раз: меня миловал бог.
Выпадало на шефа то «счастье»,
От него увильнуть он не мог.

Дело, что для меня было пыткою,
Он весьма терпеливо сносил.
Человеком в нем был испытанным,
Крепкий градус с ума не сводил.

Опрокинувши рюмку-другую,
Он всегда трезвым разумом был.
Аппаратом в минуту такую
Очень грамотно руководил.

Я совсем не такого полета:
Рюмку в рот – про работу забудь.
Мне до крика в душе неохота
Вместе с гостем идти отдохнуть.

А пахать был готов днем и ночью,
В этом деле я сам себе кнут,
И заставить других не прочь бы,
Лишь не звали б туда, где пьют.

Все путем, если б можно отбросить
Это дело, что мне, как кинжал.
Не завидовал шефу я вовсе,
Когда он средь гостей восседал.

И когда пред его юбилеем
О преемнике шел разговор,
Я сказал: не хочу, не сумею.
И на этом закончен был спор.

Этой должности и этой власти
Не желал изо всех своих сил.
И скажу, что безумно был счастлив,
Когда шеф свою службу продлил.

Иногда до меня доходили
Разговоры, что должность его
Мне желанна. Глупцами те были,
Ведь подобного нет ничего.

Глава 96

Но вернемся к делам со Спиновым,
От которых вперед убежал.
В отделении с составом новым
Целый год нас в напряге держал.

Да, работы нам было с лихвою,
Аппарат, между тем, невелик.
Потому-то заветной мечтою
Был наш план, что давненько возник.

Суть его – офицера добавить
В наш уж очень нехитростный штат.
Его требовать были мы вправе,
Ведь курсантов – внушительный ряд.

Здесь, для факта, отмечу, что рядом
Был еще подполковник один.
Отвечал он за клубный порядок,
А сам клуб местом был для смотрин.

Кто бы к нам ни приехал в гости,
Посещал обязательно клуб.
Тут, отдельные факты отбросив,
Я скажу: был начклуба не глуп.

Вел хозяйство свое он умело,
Пред начальством совсем не дрожал.
Генерал наш, признаюсь, за дело,
Не скрывая, его уважал.

Звать его Лаптев Саня Иванович,
Был примерно он наших годов,
Но о нем я, пожалуй, не стану
Разглагольствовать, хватит двух слов.

Лишь добавлю, что многие скажут:
Неплохим Санька был мужиком.
Но вот только в работе нашей
Стоял все же особняком.

Мы в докладах, чему путь был долог,
Постоянно твердили о том,
Что, как воздух, нам нужен психолог.
Верхний штаб понимал, что почем.

Понимал, но усилий особенных
В нашей просьбе не проявлял.
И, быть может, на раз только сотенный
Нас услышал и ход делу дал.

И свершилось. О, чудо, свершилось
То, о чем мы мечтали давно.
К нам примчалась московская милость,
Разливай-ка, дружище, вино!

Разливай, ты отныне психолог,
А попутно еще и майор.
У тебя здесь теперь свое соло,
Проявляй лишь в работе напор.

К нам пришел офицер и, что важно,
С той же должности прибыл он,
Где имел невеликий свой стаж я,
Но для этого был свой резон.

Принял он от меня эстафету
В школе прапорщиков, потому
Его знал хорошо. Должность эту
Я считал подходящей ему.

Для нее он вполне подготовлен,
Соответствует ей диплом.
Дело знает и в меру скромен.
Чего нет, наверстает потом.

Но пора бы его представить:
Популярное имя – Сергей.
Любит спорт, и того не убавить,
Замполитовских, наших кровей.

То, что парень напорист и хваток,
И фамилия говорит.
Ей младенца приводят в упадок,
Коль тот неслух и много шалит.

Есть костлявый герой у нас сказочный,
От кого та фамилия идет.
Он – не цветик аленький в вазочке,
От него подземельем прет.

Он – Кощей, а Серега – Кощеев,
Вот какой получается сказ.
Он разгрузит слегка наши шеи.
Как мы рады, что он среди нас.

Был дуэт, а теперь стало трио,
Если шефа при том не считать.
Мы работали дружно, красиво,
И того никому не отнять.

Отдыхать между делом умели,
Каждый праздник для нас – беготня.
Мы в работе себя не жалели,
Выходного не требуя дня.

Коли праздник или же обычное
Воскресенье, нормальный народ
Отдыхает, а наше отличие
В том, чтоб делать все наоборот.

И тут дело не в нашей прихоти.
Воспитательный статус такой,
Чтобы в праздник трудиться лихо.
Может быть, в будний день выходной

Нам дадут, а скорее, простится
Нам стахановский этот труд.
Все же грех на судьбу эту злиться,
Было в ней много светлых минут.

Вместе с нами трудился, как пчелка,
Замполитовский весь состав,
Чтоб курсантская модная челка
Тем жила, как диктует устав.

Коль оставить ребят без внимания,
Да к тому ж в неучебный день,
Можно вывод сделать заранее:
Наведут они тень на плетень.

Парни в целом-то замечательные,
Но вот только выходит так:
Без влияния воспитательного
В их делах и душах бардак.

Чтобы все разложить по полочкам
Там у них в молодых мозгах,
Воспитатели в праздник веселости
Не искали. Курсантов в тисках

Удержать стремились всей силою,
Пусть не все получалось у них.
Для того к ним на помощь спешило
Отделенье в числе нас троих.

Генератором задающим
В той работе являлся шеф.
Сам трудился с людьми отстающими
За столом. А тот стол – не фуршет.

В воскресенье иль в праздник на службе
Мы с утра - по казармам в путь.
Лишь в субботу, как правило, дружно
Позволяли себе отдохнуть.

Все вели образ жизни здоровый,
Не куря, выпивая чуть-чуть,
Потому-то всегда готовыми
Были в спорте подставить грудь.

Наше трио за все управление
Отдувалось на лыжах зимой.
Мы бежали с остервенением,
Результат был всегда неплохой.

Подтверждали, что мы не словами
Можем только вести за собой,
Что умеем достойно сами
Лихо двигать рукой и ногой.

Шеф спортивное наше горение
Не особенно разделял,
Только все же удовлетворение
Он и здесь иногда получал.

На ученом совете однажды
Так отметил в докладе начфиз:
Если б, как воспитатели, каждый
Был отдел, управленью бы приз.

Шеф сидел, широко улыбаясь,
От оценки приятной такой.
У коллег небольшую, но зависть
Вызывал, покачав головой.

Сам же был равнодушен к спорту.
Отчего, я не знаю причин.
Представлял он другую когорту
Не спортивных, но твердых мужчин.

Сало - сила, а спорт – могила, -
Улыбаясь, он нам говорил.
Только все же заметно было:
Тягу к спорту в нас благословил.

Так за спортом, работою, службой
Мы отмерили новый срок.
И ни разу в грязную лужу
Не сажал нас служебный поток.

Я гордился своим отделением,
Что такой у нас ныне состав.
Настоящим для шефа везением
Был, надежной опорою став.

Трио – дело, конечно, хорошее,
Еще лучшее дело – квартет.
На него, как на милость божью,
Проливаю в главе новой свет.

Глава 97

Год двухтысячный вышел на старт.
Как и прежде, работа кипела.
Этот год увеличил наш штат,
Да при том еще на офицера.

В отделении дел невпроворот.
Нам не просто нужна единица:
Надо нам, чтобы тот, кто придет,
Был таким, на кого положиться

Можно было всегда и во всем.
Здесь такого найти, ох, не просто.
И кого в коллектив наш возьмем? –
Стал для нас самым главным вопросом.

Мой начальник, мой лысый пиджак,
Подошел к делу очень серьезно.
Говорит: сделать нужно все так,
Чтобы выбор не вышел курьезным.

Пригласил меня в свой кабинет
И спросил: есть ли кто на примете?
Отвечаю: сомнения нет,
Есть такой, за него я в ответе.

Мне Китаев: ух быстрый какой, -
И добавил два слова жаргоном.
Я в ответ: офицер есть такой,
Звать его капитан Ларионов.

С ним немного, но все же служил,
Разглядеть смог его усердие.
Он для нас подходящий мужик
И другого не надо, поверьте.

Шеф на это ничто не сказал,
Только хмыкнул: подумать надо.
И еще одно имя назвал,
Как возможного кандидата.

Говорит мне: пока лишь туман,
А в тумане кого заметить?!
У тебя – Ларионов Диман,
У меня вот – Недерев Петя.

Ему молвлю: но мой кандидат
В отделение подходит более.
Он усидчив, он сущий педант,
Присмотритесь к нему. Он в школе –

Школе прапорщиков средь других
Выступает белой вороной.
Он надежен и трудолюбив,
Ценит честь и свои погоны.

И добавил, поймав шефский взгляд:
Вас прошу я взять на заметку –
Он из тех, о ком говорят:
«С этим парнем пошел бы в разведку».

Был продолжен наш разговор.
Шеф, моей удивляясь хватке,
Мне поставил в некий укор,
Что у них там не все в порядке.

Мол, идет плохая молва,
Что творят офицеры в школе,
И что это не просто слова,
А есть факты, они горше соли.

Я в ответ: может всякое быть,
Только я людей различаю.
Дима создан честно служить,
Потому за него отвечаю.

В школе прапорщиков он не один.
И совсем уж не хитрое дело,
Что молва безо всяких причин
Его просто случайно задела.

Мой полковник, погладив брюшко,
Говорит: хорошо, я все взвешу
И решением, как стишком,
Я, возможно, тебя утешу.

Только должен заметить: идут
Офицеры к нам с этой лишь школы.
Сам оттуда, Кощеева тут
Год назад предложил в психологи.

Отвечаю с улыбкой ему:
Дело здесь не в своей рубашке.
Я веду разговор к тому,
Что и с Димой не будет промашки.

Коль Кощеев работой своей
Вас сегодня вполне устроил,
Напрямую скажу, без затей:
Дима – это Кощеевых трое.

Хорошо, - говорит тихо шеф,-
Я включаю Дмитрия в список.
И добавил мне нараспев:
День решения очень близок.

Я покинул его кабинет
С неплохим совсем настроением,
Заклиная весь белый свет,
Чтоб на Диму пало решение.

Дима в мой кабинет заходил,
Понимая, что все быть может.
Как положено, в школе служил,
Преждевременно путь в ней итожить

Не стремился. И в этом был прав:
Нет пока назначенья другого.
Свой завидный спокойный нрав
Демонстрировал снова и снова.

Видно было: волнуется он,
Но скрывал – то душой его велено.
В отделении – работы вагон,
Вот бы Диму сюда да немедленно.

Я и сам волновался слегка,
Про зигзаги служебные зная.
Не тверди «гоп», не прыгнешь пока,
У нас глупостей разных хватает.

Глава 98

Представленье на Диму ушло,
Только это – всего лишь полдела.
Бог, не дай пережить мне шок!
В ожидании душа холодела.

День пришел. Состоялся приказ.
Вот уже, заменив погоны,
В коллективе одним из нас
Офицер стал – майор Ларионов.

Он пришел, с назначеньем его
По-хорошему стало тесно.
Не хватало нам одного
Кабинетика по соседству.

Нехватающий так метраж
Был нам выделен в другом здании,
И дуэт офицерский наш
Туда убыл с большим желанием.

Наш старпом Евгений Спинов
И психолог Сергей Кощеев –
Вот дуэт офицерский каков
Переброшен был в то помещение.

Мы остались с Димой вдвоем
В управленческом кабинете
И, по сути, стали во всем
За дела отделения в ответе.

Должность Дмитрия – это старпом,
Ну а я же стал чистым замом.
Часть моих задач, словно ком,
На него скатилась. А сам я

Часть других задач приобрел,
Жизнь моя не сделалась проще.
Но вот с Димой, и в этом толк,
Задышал кабинет свежей мощью.

Дело мчалось на всех парах,
Понимали друг друга с полслова.
Всем желаю, как друга в горах,
Человека рядом такого.

Дима схватывал все на лету
И все требовал новой задачи.
Он такую набрал высоту,
В срок короткий весомо стал значим.

Родились мы с ним в год кабана,
Потому были в службе похожи.
Я - постарше, его времена
На двенадцать годков помоложе.

Я мастак был тогда пошутить.
Говорил: Дима, друг мой, напарник,
Нам табличку пора заменить
И повесить табличку- «Свинарник».

На двери же табличка моя
Не совсем мою радует душу.
Я – свинья и ты тоже свинья,
Мы с тобой – две солидные хрюши.

Был в работе здоровый азарт,
В ней друг друга мы с ним подгоняли
И колоды компьютерных карт,
Сделав дело, шутя, разбирали.

Не заметили – год позади,
Год усердной работы нашей.
Снова летние пляшут дожди,
Ну а мы не пляшем, а пашем.

Я волос на себе не рву,
Но скажу: так мы с Димой пахали,
Что я точно не назову,
Кто работал так рядом. Едва ли

Кто-то был здесь похожим на нас
В управленческой всей структуре.
Мы работали – просто класс!
Все дела наши были в ажуре.

Наш дуэт отделению служил
Так, что шеф нами мог гордиться.
Тут на Диму глаз положил
Представитель нашей столицы.

Прибыл он в наш вуз тыловой
Посмотреть, есть ли тут кандидаты,
Чтоб смогли, честь явив собой,
Стать военными дипломатами.

Его выбор на Диму пал,
Было то отнюдь не случайно.
Сослуживца я поддержал
И ободрил: все будет нормально.

Собеседование позади,
Без сучка тут все и задоринки.
Остальные дела впереди –
Очень важные и не скорые.

Дима этот план выполнял
Досконально и педантично.
Сразу я, без сомнений, знал:
Будет все у него отлично.

Дима в деле любом боец,
Ну а как офицер - просто редкость.
Не случайно московский гонец
Проявил в своем выборе меткость.

Между тем наступил год второй –
Год второй двадцать первого века.
Изменил он служебный путь мой,
Стал моею заметною вехой.

Когда месяц май побежал,
И зашел разговор о кадрах,
Шеф мой слово свое сдержал
О моем переводе на кафедру.

Состоялся в июле приказ,
Но еще я служил в отделении.
И еще не единый раз
С Димой общими были волнения.