330-332. Константин Вагинов

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . с. 330 – 332

КОНСТАНТИН  ВАГИНОВ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
1899, Петербург–1934, Ленинград

Отец  поэта  был  жандармским  полковником  в  Петербурге, немецкого происхождения  (Вагингейм).
Константин Вагинов поступил на юридический факультет Петроградского университета; был мобили-
зован в Красную Армию. До 1921 года занимался в студии «Звучащая раковина» у Гумилева, которого
стихи  Вагинова  раздражали. Первая книга,  «Путешествие в хаос»,  вышла в 1921 году.  Поражали  ее
образы: «Кусает солнце холм покатый. В  крови  листва,  в крови  песок, и бродят овцы  между  статуй,
носами тыча в нальцы ног». Вот так выглядела  гражданская война глазами этого  эстета-красноармей-
ца.  В  1928  году Вагинов  опубликовал  роман  «Козлиная песнь»,  затем   «Труды и дни Свистонова».
«Бамбочада»,   «Гарпагониана»  –  это  были  близкие  к   Олеше   образы  советских  «лишних  людей».
В 1931 году на Вагинова напала официальная критика, обвинила  его в «бредовой мистике» и т. д.  Как
поэт   он  явно   обладал   «лица  необщим  выраженьем»,   принадлежал   к  тем,  кто  не  создает  свою
«странность», а с ней рождается. В нрофессиональной среде над ним слегка подтрунивали, но уважали.
Ни к каким литературным груннам после распада «Звучащей раковины» не принадлежал.

'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(1)
. . . . . . * * *
.
Я стал просвечивающей формой,
Свисающейся ветвью винограда,
Но нету птиц, клюющих ранним утром
Мои качающиеся плоды.
Я вижу длительные дороги,
Подпрыгивающие тропинки,
Разнохарактерные толпы
Разносияющих людей,
И выплывает в ночь Тептелкин,
В моем пространстве безызмерном
Он держит Феникса сиянье
В чуть облысевшей голове.
А на Москве-реке далекой
Стоит рассейский Кремль высокий,
В нем голубь спит
В воротничке,
Я сам сижу
На облучке,
Поп впереди – за мною гроб,
В нем тот же я – совсем другой,
Со мной подруга, дикий сад –
Луна над желтизной оград.
. . . .
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(2)
. . . . . . * * *
В пернатых облаках все те же струны славы,
Амуров рой. Но пот холодных глаз,
И пальцы помнят землю, смех и травы,
И серп зеленый у брегов дубрав. У
.
У молкнул гул, повеяло прохладой,
Темнее ночи и желтей вина
Проклятый бог сухой и злой Эллады
На пристани остановил меня.
. . . .
Июль 1921
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(3)
. . . . . . * * *
.
Я полюбил широкие каменья,
Тревогу трав на пастбищах крутых,–
То снится мне. Наверно день осенний,
И дождь прольет на улицах благих.
Давно я зряч, не ощущаю крыши,
Прозрачен для меня словесный хоровод.
Я слово выпущу, другое кину выше,
Но все равно, они вернутся в круг.
Но медленно волов благоуханье,
Но пастухи о праздности поют,
У гор двугорбых, смуглогруды люди,
И солнце виноградарем стоит.
Но ты вернись веселою подругой,–
Так о словах мы бредили в ночи.
Будь спутником, не богом человеку
Мой медленный раздвоенный язык.
. . . .
Январь 1923
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(4)
. . . . . . * * *
.
Не человек: все отошло и ясно,
Что жизнь проста. И снова тишина.
Далекий серп богатых Гималаев,
Среди равнин равнина я
Неотделимая. То соберется комом,
То лесом изойдет, то прошумит травой.
Не человек: ни взмахи волн, ни стоны,
Ни грохот волн и отраженье волн.
И до утра скрипели скрипки,–
Был ярок пир в потухшей стороне.
Казалось мне, привстал я человеком,
Но ты склонилась облаком ко мне.
. . . .
Март 1923
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(5)
. . . . . . * * *
.
Один средь мглы, среди домов ветвистых
Волнистых струн перебираю прядь.
Так ничего, что плечи зеленеют,
Что язвы вспыхнули на высохших перстах.
Покойных дней прекрасная Селена,
Предстану я потомкам соловьем,
Слегка разложенным, слегка окаменелым,
Полускульптурой дерева и сна.
. . . .
Ноябрь 1923
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(6)
. . . . . . * * *
.
Над миром рысцой торопливой
Бегу я спокоен и тих.
Как будто обтечь я обязан
И каждую вещь осмотреть.
И мимо мелькают и вьются,
Заметно к могилам спеша,
В обратную сторону тени
Когда-то любимых людей.
Из юноши дух выбегает,
А тело, старея, живет,
А девушки синие очи
За нею, как глупость, идут.
. . . .
1926
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(7)
. . . . . . * * *
Дрожал проспект, стреляя светом,
Извозчиков дымилась цепь,
И вверх змеями извивалась
Толпа безжизненных калек.
И каждый маму вспоминает,
Вспотевший лобик вытирает,
И в хоровод детей вступает
С подругой первой на лугу.
И бонны медленно шагают,
Как злые феи с тростью длинной,
А гувернеры в отдаленье
Ждут окончанья торжества.
И змеи бледные проспекта
Ползут по лестницам осклизлым
И видят клети, в клетях лица
Подруг торжественного дня.
И исковерканные очи
Глядят с глубоким состраданьем
На вверх ползущие тела.
И прежним именем ласкают,
И в хоровод детей вступают
С распущенной косою длинной,
С глазами точно крылья птиц.
. . . .
1926
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(8)
. . . . . . ПЕСНЯ СЛОВ
.
            1
Старые слова поют:
      Мы все сюсюкаем и пляшем
      И крылышками машем, машем,
      И каждый фиговый дурак
      За нами вслед пуститься рад
Молодые слова поют:
      Но мы печальны, боже мой,
      Всей жизни гибель мы переживаем:
      Увянет ли цветок – уже грустим,
      Но вот другой – и мы позабываем
      Все, все, что было связано с цветком:
      Его огней минутное дыханье,
      Строенье чудное его
      И неизбежность увяданья.
Старые слова поют:
      И уши длинные у нас.
      Мы слышим, как растет трава,
      И даже солнечный восход
      В нас удивительно поет.
Вместе старые и молодые:
      Пусть спит купец, пусть спит игрок,
      Над нами тяготеет рок.
      Вкруг Аполлона пляшем мы,
      В высокий сон погружены,
      И понимаем, что нас нет,
      Что мы словесный только бред
      Того, кто там в окне сидит
      С молочницею говорит.
.
             2
Слово в театральном костюме:
      Мне хорошо в сырую ночь
      Блуждать и гаснуть над водой
      И думать о судьбе иной,
      Когда одет пыльцею был,
      Когда других произносил
      Таких же точно мотыльков
      В прах разодетых дурачков.
      Дай ручку, слово, раз, два, три!
      Хожу с тобою по земле.
      За мною шествуют слова
      И крылышки дрожат едва.
      Как будто бы амуров рой
      Идет по глубине ночной.
.
      Куда идет? Кого ведет?
      И для чего опять поет?
      И тонкий дым и легкий страх
      Я чувствую в своих глазах.
      И вижу, вижу маскарад.
      Слова на полочках стоят –
      Одно одето, точно граф,
      Другое – как лакей Евграф,
      А третье – верный архаизм –
      Скользит как будто бы трюкизм,
      Танцует в такт и вниз глядит.
      Там в городе бежит река,
      Целуются два голубка,
      Милиционер, зевнув, идет
      И смотрит, как вода плывет.
      Его подруга, как луна –
      Ее изогнута спина,
      Интеллигентен, тих и чист,
      Смотрю, как дремлет букинист.
      В подвале сыро и темно,
      Семь полок, лестница, окно.
      Но что мне делать в вышине,
      Когда не холодно здесь мне?
      Здесь запах книг,
      Здесь стук жуков,
      Как будто тиканье часов.
      Здесь время снизу жрет слова,
      А наверху идет борьба.
. . . .
1927
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(9)
. . . . . . * * *
.
Слова из пепла слепок,
Стою я у пруда,
Ко мне идет нагая
Вся молодость моя.
Фальшивенький веночек
Надвинула на лоб.
Невинненький дружочек
Передо мной встает.
Он боязлив и страшен,
Мертва его душа,
Невинными словами
Она извлечена.
Он молит, умоляет,
Чтоб душу я вернул,–
Я молод был, спокоен,
Души я не вернул.
Любил я слово к слову
Нежданно приставлять,
Гадать, что это значит,
И снова расставлять.
Я очень удивился:
– Но почему, мой друг,
Я просто так, играю,
К чему такой испуг?
.
Теперь опять явился
Перед моим окном:
Нашел я место в мире,
Живу я без души.
Пришел тебя проведать:
Не изменился ль ты?
. . . .
1928
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
дополнительно:
              Константин Константинович Вагинов
                (до 1915 года Вагенгейм);
              родился –  21 сентября [3 октября] 1899, (Петербург)
              умер       – 26 апреля 1934, (там же)
              прожил  –  34 года
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – 
ссылки:
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х » ! . . . . . . . . . . . . . . . . .  http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'