Ирина Любельская

ДАЛЬШЕ ОТ ПЛАТФОРМЫ...

Дальше от платформы, ближе чуть к казарме:
Щебня скрип зубовный, два бредущих парня.
Режется пластами хлеб, балык заначенный –
Мальчики устали, сели в мать-и-мачехи.
Шпарило по гравию солнце и по щавелю;
Обойдя наградою, обошло пощадой.
Сигарета плавилась, и звала тех мальчиков –
Аина и Кавеля  – Мать-земля-и-мачеха.


ЧЁРНОЕ ПОЛЕ. РАЙСКИЕ ПТИЦЫ...

Чёрное поле. Райские птицы. Необжитое  ; с гнильцою темницы ;
поле ржаное, сырая солома едва ли святому становится домом.
Солома померкла, но гроздья ; налиты...  Ветер поверху ; и спишь как убитый.
Горькие птицы, птицы на горку...  Волосы слиплись Святого Георгия
в душную ветлу, простывшую иву  ;
в город ли Белгород, в город ли Киев...


ВЕТЕР

Похоже на голод, тоску – но оба легки.
Свод неба пуст. Плавучие сквозняки.
Белое мясо древ. Ветер по мокрому.
От лопнувших пузырей мыльно во рту.
Что мне дадут одни день или вечер и ночь?
Тень на побелке дымит – делается короче.
Красная солнца сеть. Загривки сухой травы.
Где не достанет ветер – листья в земле стары.
Точный предел вещей. Их узнавать места
в пустоте ноющей. Тень поезда. Бровь моста.