В Сент-Женевьеве Де Буа ромашки белые у врат

Запев

Серебряного века гении
Лежать под ангельское пение…
Церквушка в стиле «Ренессанс»…
Зайду… И помолюсь за вас…



А он, познав, просил прощения

Сын Царскосельского лицея
В мир виртуальный… панацеей
В кулисы уводил со сцены…
Она надеялась:
- Оценит!..
…Любовь к неведомому… Спазмы…
Поллюции в ночном оргазме
Измятого в виденьях тела…
Мир виртуальный… То и дело
На ощупь устремившись к тени,
Ты засыпаешь, смежив вежды…
Размыты спазмы неизбежности
Химеры дружбы, взрывы нежности,
Ночного города  проспекты,
Цветы на клумбах…   шарм поэтов
В туманом мраке «- Некогда!»…
Сбегающая с крыш вода
Из  ожиданий «неоткуда!»
Желание сжать всё тело в «будто!»
Нагого счастья эмбриона…
Вскочить!.. Бежать!.. К реке бездонной…
И ждать, опёршись на перила,
Её… безумствами боримой,
В ночнушке и подтёках грима,
Пока она…
В проёме тёмного окна,
Как в бездну… из пучины сна
Готова прыгнуть!.. в «некуда!»…
…Сломав часы, нагим на сутки
Упал, как на солдатский плац,
В ортопедический матрац…
В горе невымытой посуды
Проснулся: 
Брут… Уже подсудный,
А  Цезарь, в ощущениях нервных
Просил у Бога: «Не теперь бы!»… 
…Плыл виртуальный сон… Оба сразу
Мы замерли… познав оргазмы…
…Плазм бестелесных мук любви...
Погас экран… Её обвил
Стихом прекрасного мгновения
Приснившись, чернокудрый… гений,
Сын Царскосельского лицея
В мир виртуальный… панацеей
В кулисы уводил со сцены,
Где выстрела блудливый блеск
И торжествующий Дантес…
Его ей снились ощущения…
А тот, познав, просил прощения…
…Сент-Женевьеве Де Буа …
Брожу… Дорожки… Два на два
Оградки… Кто-то знал Дантеса…
А дед их другом был повесы,
Певца прекрасного мгновения
И женской страсти дуновний...




Кадеты… Вас не помнит град Петра

1
Что ж!.. Больно мне!.. Я слишком старый...
Я с Окуджавой под гитару
То плакал... То кипел... до пара
В восторге от провидческого дара
Судьбы мальчишек нашего квартала
С поправкой на размер в плечах и рост,
Которые в гробах учесть пришлось
Итогом молодецкого «Ура-а-а!»…
Господа юнкера, кем вы были вчера,
Ну, а позавчера все вы были кадеты…
Но сейчас в камуфляж мы одеты,
И любить мы спешили вповалку,
И с подружками  спирт чаще алкали,
Слыша в нервах послушного тика
Пел Булат:
- Сапоги…
Но ботинки…
Да!.. Уже грохотали в Авгане…
Буду гадом,
Хоть конница по боку,
Лезли в танки мы скифами  Блока!..
…Повторение – мама учения,
Под осинами мальчики-челышы,
На простынке лежат… Были резвые,
Только взмахом ножа рано срезаны!..
                2
Листал альбом... Сто лет назад,
Война Гражданская, набат,
Развалины Серебряного века
Поэзии, окопы, газы, пекло…
Тела молоденьких мальчишек…
Ну, почему так вышло!?..
Смотрю год раньше… Стало горько...
Кадеты… Стройные и гордые…
Лес валят… Просека за городом…
…Фрейлин любили всех по очереди…
Они ж любили их… Эх!.. Очень!..
Манили пальчиками… Звали:
- Ну, ма-альчики!..
…Тренировал капрал, давал под мышки
Распил бревна на пилораме…
Кто мельче – выше
Стоят на фото над парнями 
В последний день до эшелона…
…Мать признавалась, что погоны
Ей подарил, тот, с калуном…
Дрова для кухни… А потом
Ей рассказал про всех мальчишек…
Он помкомвзвода… Так уж вышло…
Он закурил…  Он с ней присел…
Он  хоронил почти что всех…
Полк юнкеров… Герои… все…
Кровавый шёл по ротам сель…
Прорыв Брусиловский… Атака…
Недобежали…
                3
Опять я буду гад,
И правоте своей не рад!..
Февраль был зря!..
..Дымил  Октябрь…
Союз гвардейских офицеров... 
Знал Гумилёв… И он в прицеле…
Смешалась кровь… Трещали рёбра…
Кадеты?.. Вас не помнит град Петра…
…Перед призывом -  юнкера,
А чтоб запомнить, так вчера
ЧК, расстрелы офицеров,
Тех, кто в атаках… уцелели…
Их жён, цвет Маринки, сцены,
Фрейлины…
- Прости, я не оценщик
Поступков Гения!.. Но… Шок!..
Поэтов… слал… на эшафот…
Читая Блока, верил:
- Скифы!..
                4
И стыла кровь в рубинов лёд
Под бритвой тех,  кто лихо в лёт
Вскрывал кадетам вены...
Класс вражеский!..
На пулемёт!.. Под стены!..
Поэта ставя на колени
Шептал чекист:
- Ты прав всегда!.. Товарищ!.. Ленин!..
…Взведён курок, свинцом плевок!..
Колени разогнув, качнувшись, лёг
Лицом в осоку... Гумилёв...
Бежали вешние ручьи...
Из под берёз их воды в лог
Несли в крови поэта мозг,
А с губ, стекая в пене алой,
Пузырики шептали:
- Ан-на...
И размывая в клочья пену,
С застывших губ…текли… поэмы...




Когда узнали оба вдруг, что я расстрелян   

Весь день шёл дождь холодный, с градом...
Узнать нечаянно: ты рядом...
Отбросить нотную тетрадь,
В которой третий день подряд
Диезы ссорятся с бемолями...
Рояль захлопнуть... И околками
Погнать с каурой в поводу,
Свечу... не преминув... задуть...
Догнать и спешиться у брода…
И незаметно, огородами
Придти в имение… И в ванне
Отмыть от многих дней скитаний…
Дать отогреться в неглиже с бокалом грога…
Гудел камин… Но нас уже ждала дорога…
Ну что ж… Солдатское бельё на нежном теле…
Денщик своё отдал новьё… Втроём присели…
Поверх я завернул в шинель… И так до Крыма…
На берегу нашли мы щель меж скал… Плескалась рыба…
Последний раз тебя любил уже в каюте…
Ушёл на берег… чтоб прикрыть  на сутки
Тот переполненный причал с нехитрым скарбом,
Где беглый поп нас обвенчал, промыв мне рану…
Шагнул в обрыв Медведь-горы в свинце озона…
Но пароход уже парил на горизонте…
Денщик мой выполнил наказ… И до Парижа
Берёг… Ждала… И первый раз сама… Так вышло…
Когда узнали оба вдруг, что я застрелен:
Я не дошёл последний метр до кромки серой
Бегущей из глубин волны… Во тьме придонной
Чтоб плыть, снимал я сапоги… Босой, без стона,
Я захлебнулся… А вокруг повзводно сотни
Расстрелянных  топил ревком  в морском рассоле… 
…А где-то там, в краю чуждом, где берег Сены,
С тобой сын верных наших слуг, денщик мой, Сеня,
Не смело, но согрел тебя, уснувшей в нети…
Что ж, если б близким он не стал, не уследил бы… петлю…
Его крестьянский грубый ум без колебаний
Нашёл единственный посыл… спасенья… барыни…
…Носила долго ты шинель… В белье солдатском…
Разжились позже на «Шанель»… И, может статься,
Тебя в Бордо ждала панель… Но Сеня «Стансы»
Читал со сцены… Знать, талант открыться... стался…
... Тетрадь отдал консьержки сын…Теряя Яти,
Читаю… Жёлтый след слезы, но текст понятен:
- Уроки… Старый эмигрант давал Семёну…  Рано
Вставал тот, чтоб успеть любить… Налив сто граммов,
Просил прощенья, слышишь, Мит?.. И плакал… ...Грани
Топили солнца луч... в стакане...В рояле умирали звуки...
И листья жёлтые разлуки осенний ветер нёс в окно...
Спускался вечер синим сном... Как было нестерпимо больно!..
Тонули клавиши... На зорьке…  всплывали мёртвые... бемоли...



В ненужной Руси революции   

А эти лежали в снегу…
Вот так порубать?.. Не могу
Поверить, что вместе Брусилов
С казаками вёл не прорыв их…
Что бились с германцем, как братья…
И как так? Чего это ради
Стравили в степях под Воронежем?..
Как мог допустить это Боженька,
Чтоб вёл офицеров Корнилов,
А их есаулы рубили…
Ведь тоже, поди, офицеры!..
Но сбили с пути иноверцы…
И долго над белой Россией
Кричали в полёте гусыни,
Бросались и бились о землю,
Где гуси лежали расстрелянные
В обнимку с «Максимов» добычей…
Кружили тачанками брички…
И падали сотнями парни,
Российской сторонушки арии…
Войной развлекался Гражданскою
Не наш Бог…  Гудели пожариша…
И чёрною злобою сотканы
Декреты товарища Троцкого…
И в ров с офицерской заначкою
Свалили и тех, расказаченных,
Кто братьев рубил под Воронежем,
В могилы попали к ним в общие…
…Горели Сцеволами Муции
В ненужной Руси революции…




 Он ночью ищет сапоги

Лежал порубан… без сапог…
Не поленились, сняли с ног
Носки, стащили даже брюки…
Как умирал, так к горлу руки
Прижал… А губы в тихом крике
В ладонь раскрытую приникли…
На стопы ворон сел, но клюнуть
Он не успел… Лишь щёлкнул клювом…
Стервятник покрупнее… первый
Спикировал…  Дед крикнул: - Стервы!..
И стрельнул дробью из берданы…
Принёс воды… Обмыли  раны…
Постлал рядно… Того  вкатили,
Краями завернули внутрь
И крестик спрятали на грудь,
Прикрыв платочком…
И только ночью
Свезли за церковь в барский склеп…
Над юнкером дьячок попел,
Священник помахал кадилом…
Старухи целый год рядили:
- Он ночью ищет сапоги,
Кто в хромовых – погибель!..
Негоже хоронить босым!..
…И деда бабы упросили
Срубить и ошкурить осину…
Вздохнул дед… Высказал укор…
Но вколотил в дверь склепа кол…
Село притихло… В снегопады
Сгорела… барская… усадьба…




Столичный град… Заброшен дом

Стук… «Чёрный ворон»... Визги крысы…
Петлицы синие… И выстрел!..
Развалины церквушки, звон-н-н!..
Разбитый колокол: - Дин-н-н!.. Дон-н-н!..
Столичный град… Заброшен дом,
И до сих пор в нём бродят звуки,
По этажам… То плач прислуги,
То адюльтера жаркий шёпот,
То откупной купюры шорох,
Насилуемой девки вскрики,
Пассажи измождённой скрипки
Всю ночь терзаемой инфантом…
Из башенных часов курантов
Шипение цепочек гирь,
Бемолем плачущий клавир
Под крышкой треснувшей рояля,
Звук с перьев капающих Ятей,
Шуршание долговой расписки,
Шаг ног босых… Всё ближе!.. Близко!..
Скрип сцены барского театра,
Инцест… Петля… Стенанья брата…
Рыдание невесты бешенное
У ног насильственно повешенного!..
В конвульсиях ещё попискивают
Пенькой… задавленные… мысли…
Испуг!.. И топот ног у входа
Бегущих слоников с комода...
Стук… «Чёрный ворон»... Визги крысы…
Петлицы синие… И выстрел!..




Спасибо, Бог!  Хоть от тюрьмы нас уберёг   

Судьбы жестокая игра…
Уж лучше на штыки!.. Ура!..
Лежать в степи, чтоб стыли звёзды
Над смерти пеленой… Пусть «Zorro»
Кинжалом вырежет казак
На лбу… А коршун выклюет глаза…
Но не испытывать позор в Париже,
Где ты с любимою унижен!..
Вчера ты граф… Таксист сегодня…
Мадам камергерша… Да!.. Сводня…
Графиню… отдаёт…  в работу…
Вчера заплакала под сотым…
Он оказался старым другом
В ЧК расстрелянной подруги…
Чуть сводим мы концы с концами…
Париж. Париж!.. Ещё отцами
Бульвар освоен был Pigalle,
Девицы с длинными ногами,
От Мулен Руж чуть-чуть подалее...
О том мы… лучше промолчим…
…Камергерша взяла ключи…
Она же подбирает ариев…
Сначала в душ… Студенты, парами,
Народ с Монмартра,
Шансон…  и мальчики поп-арта…
Опять под душ… Массаж плеч… Ножки…
Ведь за графиню… Стыдно, Боже!..
Берёт камергерша дороже!..
…Усталый… ты ложишься… Сразу 
Сквозь сон почувствуешь истому…
Проснёшься, ощущая спазмы
И слыша чувственные стоны
Из под простынки!..
- Ты!.. Бессовестный!..
Опять владеешь мною… сонной!..
А он родные вбрызнул соки…
И шепчет:
- Мне стреляться?.. Соня?..
- Зачем?.. Мы оба виноваты…
Детишки… За квартиру плата!..
И сытой жизни пансион,
Балы, прислуга, праздность, сон..
К любому неспособность делу…
А на продажу?.. Только… тело…
Нашёлся позже… Загнан… Сломлен…
Узнал… Рыдал, целуя лоно…
…Вскочил!.. Оделся!.. Всё!.. Работа!..
- Не стал будить!.. Тебя!.. Охота
Неволе пуще!... Но в субботу,
Поверь, в постель сначала кофе!..
Сегодня выпьешь без меня!..
Но я сварил!.. Как любишь… «Сантос!»..
…Спускался паучок… Средина дня…
Второй дымился кофе… Сталось…
Неволи пуще… Сразу, с ходу…
Их двое ждут… И сразу… в холле…
Но отказать их просьбе… хором...
Уйти и лечь под дождь…
Смыть сперму…
Обоих… И  подумать:
- Боже,
Я жду… пришествия субботы!..
Ведь так как ты!.. Никто!.. Не может!..
И, вроде, накопили… сумму…
Путь в неизвестность?.. Не осудит
Незнающий…  Тяжёлые достались сумы…
Не зарекались… Но, спасибо, Бог
Хоть от тюрьмы… нас… уберёг… 
Полковник наш принял постриг…
Покаемся… Он нам грехи… простит…




Иконная мертва доска…               

Главрежа фото в главной роли…
…Взял в руку, сморщился от боли,
Перечеркнул, наложив  крест на крест!..
- Труп!.. –  Расписался, -
- Сталин…
Кто не уверен был, привстали
С далёких от Генсека мест,
…Дрожит иссохшая рука…
Всё понял скульптор… А пока
Иконная мертва доска,
Вогнал стамеску… в грудь… Христа…
А ночью в классе фортепьяно
Заснул…  С женою «трупа»… пьяный…
…Но кары меч и не настиг...
И гневом праведным горя,
Когда сонм замер,
Вождь сказал:
- Окстись!
Не надо всех подряд!..




Городок в океане ГУЛАГа   
                1.
Стал постоем… за выгоном…
Гряды,
Псы, совсем покосилась ограда…
Бабка старая, сущая  Яга…
На стене пожелтевшая карта,
Где пунктир словно след океана...
Штамп чуть виден: "Секретно. Охрана."
Над заливом отроги Урала,
Туча молнией чёрной играла…
В доме крайняя комната дедова…
Я заглядывал… Странно... неведомо...
Почему из портрета над фотками
Дед стреляет в упор!.. 
Будто кто-то
За спиною моею вдруг падает!..
Оглянулся!,,
То с яблони…  падалицы…
Осыпаются… Сыростью… дышат…
…Привыкаю... За городом вышки
Покосились... В домах текут крыши... 
Однотипные фото, как с дышлом,
Кто с винтом, кто с наганом...
Как вышло…
Деды мёрли скорее, чем бабки,
И вороны в могилы их… гадили…
                2.
Я в реликте заливов ГУЛАГа...
Нет мужского потомства... А надоть!..
Девок бабы рожали!.. И только!..
Я как конь на не пахоном поле...
Я – мужик!..  Куда девушкам деться!..
Соглашались любить… не раздетыми!...
Чтоб не видел их полностью голых -
Непривычная вроде бы гордость!..
Поднимали сорочки, стеснялись…
Много позже мне всё стало ясно:
Отчего здесь клянут обнажёнку!..
Ночью голые ходят здесь призраки- жёны
Командиров расстелянненых… Деды
Их любили!.. Убивши их, бредели!...
И своих называли «коровами,
Толстопятыми…»
Чувств двурогостью… болью к незнамому…
Бел в  могилы ложился снег заметью…
                3.
Городок в океане ГУЛАГа,
Кто в охране служил… Кто, как надо
Спецпаёк, тот в расстрельной команде…
Смены две… Уставали безумно…
Чуть присесть… Звон пронзительный… зуммер…
Нагревались стволы до ожогов…
После смены на озеро с женами…
Лебедей белокрылые стаи…
Чёрным хлебом кормили…
А сами
Засыпали до воя клаксонного…
Снова смена… Вторая бригада
Раздевала пробывших… В награду..
На приварок бельё взять с цивильных…
Там таких привозили… на цирлах,
В кружевах… белоручек… с Арбата…
Как же жён крепдешином не радовать!..
Но опять же!.. Ревнуют!.. Коровы!..
- Раздевали – смотрели!?..- Сурово
Вопрошали расстрельщиков  жёны:
- Что? Помацали, ироды жжённые.
Дам в предбаннике, прежде, чем к стенке?..
                4.
… Отдирали от туфелек стельки,
Чтоб не пахли красивыми ножками!..
На растоптанных лапах как сложно
От коровника… к комендатуре!..
Жёны тоже, поди-ка, не дуррры!..
Мужики отвечают:
- Ты… что же,
Не поймёшь: с не раздетой… не можно
Для тебя снять в кровище сапожки,
Кружевную сорочку и лифчик!..
Да! В одежде стрелять в них приличней!..
А потом отстирать их от крови -
Лифчик, трусики – сможешь, коро-ова!..               
…Устают мужики до уссачки…
Тела белые, как же иначе!..
В пересменок грузить им навалом!..
А потом до оврагов, до балок
Довезти!.. И засыпать лопатами!..
Трамбовать сапогами.. и матами!...
                5.
 … Городок в океане ГУЛАГа…
В МТС трактористом!.. Салага!..
Я с подружкой ушёл на задворки…
Девка справная…  С нею я скоро
Дохожу до любовной кондиции…
Раздеваю… как в шахматах… блицем…
Кружева удивляют на трусиках…
Где-то видел рисунок…
Мир сузился…
Уводили невестой… в неведомо…
Вышивала ей имя, не сетуя…
… Я попользовал девку, а трусики
Показались мне слишком уж узкими…
Ведь такие я видел у бабушки
В сундуке… Тётку, ладушку,
Одевал на неё и разглядывал:
- Ба!.. Здесь вышивка, вроде бы гладею:
Я читаю… По имени – тётушка!..
Я спросил:
- Где взяла их, лебёдушка?..
Отвечала:
- Что, нравится, суженый?
Я весь сжался от тихого ужаса…
Тоже крайняя комната дедова.
Я заглядывал… Было неведомо,
Почему из портрета над фотками
Дед стреляет в упор!..  Будто кто-то
За спиною моею вдруг падает!..
Ну, конечно!.. Червивые падалицы…
Осыпаются… Сыростью… дышат…    
В коридоре, сундук, что кубышка!..
Ночью стон приведений под крышкой!..
                6.
… Городок на задворках ГУЛАГа…
Мир кровавых обносков…
Сквозь лагерь
Я брожу… Бани старые… сгнили,
Где троцкисток… стреляли… нагими… 
...Поджимают монашески губы
Внучки тех, кто расстреливал …
Грубым
Я для них показался… и наглым!..
Рвал с них трусики в пьяном угаре…
Я – мужик!.. И куда же им деться!..
Соглашались… но  полуодетыми!..
Наползала туманами серыми
Из оврагов расстрельная скверна…
Поднимая ночнушки на головы,
Девок пользовал вроде не голыми,
Те шептали губами бесполыми:
- Колют  груди нам травы иголками
Ворожбою рук  ведьмы расстрелянной -
Мол,  одёжка…  на чреслах… не меряна…
…Шли копытами ноги их бОсые,
Обжигали крапива и росы…
Запрещали деды им с портретов…
По коровьи… ложиться раздетыми…
Непотребное «Ню»… Ближе к ночи
Расстрелять… дед захочет их… очень!..
...Внучка зыркает тупо - в мыслях дедова пленница...
Я дрова, словно трупы, клал ей к дому в поленницу...




Не первый… которого… выследили… 

Грузили расстрелянных молча…
Скорее уехать на точку,
Где с вечера эти… живые…
Последнее рыли… жилище
Себе же…
Чекист обходительно вежливо
Шутил, чтоб  под головы валики!..
А зря!.. Их грузили навалом…
Да также… навалом… ногами
Толкали из кузова…
Галки,
Те прямо бросались под яму,
Червей выбирали… И с яррцей
Клевали… торчащие… пальцы,
До пяток старались добраться… 
А ночью нелепый, небритый,
Отнял в чернозёме добытую
Стопу… по неведомым признакам
Распознанную…
- Лиза!.. Лизанька… -
Шептал он, целуя и плача…
Лежал он, свернувшись калачиком…
В рост дёрнулся… в полночь… под выстрелом!..
Не первый… которого… выследили…




Чулан               

Уставший от вещей чулан…
Перо гусиное и спицы…
Такое надо же случиться,
Что на продавленный диван
Велосипедов колесница…
В комоде порванный баян…
Шкаф полный книг,
Газет обрывки…
И фото: чей-то страшный миг
Расстрела…  Трудно вникнуть
Когда… Зачем… И кто хранил
В чулане строчки приговора?..
Кому и кто был дорог, мил?..
Тот, кто стрелял?.. Навскид?.. С упора?..
Или стоявшие у стен
Босые жёны командиров?..
…Под потолком чулана тень
Колышет вервия удавку –
Зарыли сами, но не сдали,
Увидев в скважине замка
Висевшим беглого  ЗеКа…
…Уже ни кто не знал сегодня –
Тому полвека, люди-зомби
Обоями те скрыли двери…
…Я мячиком ударил в стену!..
Обои лопнули!..  И перья
Сорвало с чучела… И тело
Вороны выпало из шкафа…
… Завесили в  чулан дверь шалью…
Потом в лес вынесли за выгон...
Всё!.. На растопку взяли книги…
Хранить не стали…и сожгли…
И долго над землёй кружил
Тяжёлый смрад  и привкус боли,
Как если бы… сжигали… голых…
…Мы с дедом вновь пошли в тот лес -
Вкопал дед в костровище… крест…





В Сент-Женевьеве Де Буа ромашки белые у врат

Он помнил: провожал Корнилов…
Они шли по грязюке мимо…
На плечи ей надел шинель..
Сквозь тучи солнце билось в щель…
Взвод порубали… Он ушёл
По гаю… - Si!.. Amikoshon…
…Театр губернский… Парк за сценой…
ЧК казнила  офицеров…
Под стопами ног генерала
В ночь… зубы сжав, орал он,
А утром уводил намётом
Казачью сотню с пулемётами… 
…Шикарный волос… Полусвет…
А он лицо топил в ладонях…
Казался вечер им бездонным…
Именье… Брошенный букет
Ромашек… Кошка на заборе…
На бездну лет исчез как Zorro…
А бабушка хранила фото…
Он утром уходил в Стамбул… А флот
Топили… Чтоб поднять попозже…
… Ржу сеял оскоплённый дождик…
Молчали… Сирые и босые…
Он встал… Её закутал в плед…
Он снова… канет… в бездну лет…
Но в этот раз оставит плод…
Но неминуемое зло
Не даст ему ещё вернуться…
Туман чужих бездонных улиц…
Чужой… не православный… крест…
Смотритель кладбища присесть
К нему приходит на скамейку…
Мальчишки прорастают в семьях,
И всё… Безликий… Бессемейный…
Под Курском он оставил семя,
Мальчишки меряют погоны,
Серебряные слыша звоны
Всех сорок сороков церквей…
А от забвенья панацеей
В Сент-Женевьеве Де Буа
Ромашки расцвели у врат…




От разных… отцов… 
                1
Увы, не кончилась война
В горах за Стрыем…
Лопаты в наст лесной вогнав
Землянки рыли…
Медпункты жгли, учителям
Стреляли в окна…
…Лесовика ждёт  по ночам,
В засадах около,
С немецкого вернувшись фронта,
НКВД майора рота,
Чтобы под  лампой Ильича
Селяне жизнь могли начать
В колхозе «Красного луча»…
…Сошлись два брата в схватке снова,
В прицелах лес паучьих соткан
Ещё был с дней большой войны…
Мужские их тревожит сны
Кровавый приз любовной мрии -
 Музыки вчителька… Арина!..
                2 
Любовь… Конечно, не вопрос...
Он лепестками алых роз
Рояль усыпал к пробуждению…
Ушёл… Он знал про День Рождения…
В восторге оборвав букеты…
…За домом выстрелы, как плети!..
Они - Увы! – уже не дети!..
Второй вчера тайком из леса
По тропкам крался наг и бос -
Охапку ландышей принёс…
                3
И оба любили, чтоб сразу и вглубь,
Один на рояле, второй на полу,
Один рано утром, второй поздно в ночь…
Её мать за  хлопцев просила как дочь,
- Не выдай на выстрел  и… не… изурочь!
А те два сидели в засадах у леса,
И люди шептались:
- Кровавые… бесы!..
Из схрона Бендеры брат младший шёл першим,
А другый из роты военного СМЕРШа…
                4
Недоброе встало промозглое утро,
Она опоздала всего на минуту…
Бежала туда, где хлестало, как плетью…
Спешила она, и спешили две смерти…
Они обогнали  на эту…хвылыну,
Убивших друг друга застала Арина,
Упала на тел окровавленных груду…
                5
Пошла к генекологу в Новую Гуту…
Сказал:
- Что ж, мамаша, мы ждём близнецов!..
- А могут, - спросила, - от разных… отцов?..
Но знать не хочу, кто из них чей…
Чтоб разному Богу молились?.. Зачем?..
Наверно, подальше… в Сибирь… мы уедем…
А там им скажу:
- Родила… от медведя!..
И буду растить, как лесных медвежат,
Что в тесной берлоге в обнимку лежат…


- Доннн!.. Доннн!..   (Из 84 в 19)

Когда-то он срубил колодец…
Палило солнце, слушал Отца,
Пел где-то близко телевизор…
Созвучно угнетали мысли:
- Как в маске прожиты года…
Вернулся словно в никуда…
Кого он знал, давно почили…
Присел на сруб… Взял у мальчишек
Ведро с колодезной водой…
Поднял, чуть придержав за дно…
Хотел напиться и умыться…
Как в зеркале, вдруг всплыли лица…
И рельса вздыбленного гонг,
Глухой, протяжный:
- Доннн!.. Доннн!...
Вернулся он зимой… По полю
Шёл долго… Было больно
Узнать в химере
Дедов дом…
Сорвало крышу,  криво двери
Как шамкали беззубым ртом,
И подвывал метелью выгон…
Согрелся, спирт из фляжки выпив…
… Отдал ведро назад мальчишкам…
Подумал, что забыть… не вышло
Барак…Им  слышно  за углом
Глухой, протяжный:
- Доннн!.. Доннн!..