Русь кабацкая

          РУСЬ КАБАЦКАЯ.

Застойные годы. Село на пригорке.
В пивную мы с другом зимою идем.
Он местный, застенчивый парень Егорка,
А вечером все ж настоял на своем:
«Увидеть ты должен, коль время настало,
Как славно гуляет в пивной наш народ,
Как труженик с поля иль с кузни усталый
К питейному дому под вечер бредет». 
Подходим – стекляшка, какие повсюду
Стояли в ту пору в колхозном селе.
«И чем удивлять меня друг мой задумал?», -
Подумал невольно я в сумрачной мгле.
Но все же мороз нас погреться торопит,
Заходим с Егором в обшарпанный зал;
Народ постепенно в пивную подходит,
И многих из них я сегодня узнал.

Сажусь я за столик - Егор к тете Зине,
Та пива скорее ему наливать,
Эх надо бы водки купить в магазине,
Но это не город – ее не достать.
Что водка, – о кружках здесь всякий хлопочет,
В тогдашней стране было все дефицит,
А коль повторить, если кто и захочет,
То в очередь встанет и вновь постоит.
Но вот, наконец, и Егор появился,
И пива глоток удалось мне испить;
И честно скажу, на него обозлился -
Ну чем захотел он меня удивить?
Разбавленным пивом и рыбой засохшей?
Иль горсткой баранок, где соли чуть-чуть?
Иль дядькой, в зубах с папиросой, потухшей? -
За благо и то, что здесь можно курнуть.

Да, дым застилал и меня, и Егора,
Не видно порою кто рядом сидит,
И все же заметил я исподволь скоро,
Как друг мой с хитринкой куда-то глядит.
Свой взор я невольно в то место направил
И надо сказать удивился тотчас,
Когда перед нами свой голос представил
Босой мужичонка – не тенор, но бас.
Он пел про бродягу, что вечно скитался
С сумой за плечами по весям страны.
Откуда и как он здесь вдруг оказался? –
Неважно, коль песней заслушались мы. 
Закончив, раскланялся низко народу,
И стал подношения с них собирать:
Кто пива нальет, а кто водки немного -
Деньгами не принято здесь подавать.

Пригубив стакан и запив его пивом,
Он бороду вытер ладонью большой,
Затем произнес своим басом красивым:
«Певцов только двое на Руси хмельной:
Один перед вами стоит оборванцем -
Зимою и летом хожу я босой,
Другой уж лет пять как живет иностранцем,
Но все же Шаляпин по духу родной». 
- «Какие пять лет – он давно уж скончался», -
Подумал я, вспомнив какой нынче год,
Ему возразить уже было собрался,
Но тут оживился, захлопал народ.
Выходит, мужик в ярко красной рубахе,
На кнопки гармоники яростно жмет,
Исполнил печальную песню о птахе,
А следом о бубликах что-то поет.
Исполнил три песни, что пели при НЭПе,
О жизни тяжелой торговок в Москве,
О грозном ЧК, вездесущем Совдепе
И как-то легко стало вдруг на душе.

Смотрю - очень странно вокруг все одеты,
Что многие в тройках и шляпы у всех,
Часы на цепочках в жилеты продеты -
Ну точно купцы обмывают успех.
Столы все застелены скатертью модной,
Здесь стерлядь и раки горою лежат,
Графины граненые с водкой холодной
Доставить скорей половые спешат.
Красиво и вкусно, – хотите поспорьте,
Досуг проводил здесь народ разбитной,
А тут еще вот какой выкинул фортель
Любезный и ловкий во всем половой:
Погашены лампы и в сумрачном зале
Поднос с молодым поросенком плывет,
Зажарить его видно здесь заказали,
И вот половой его гостю несет.
Облит коньяком и запален по краю,
И дух от него ароматный идет,
Хоть с голоду я не совсем умираю,
Но только под ложечкой очень сосет.

Попробовал пива – такого я сроду
В застойные годы уж точно не пил,
А тут половой и с икрой бутерброды
На наш стол с Егором меж тем положил.
Куда подевалось то мутное пойло,
Что давеча было принес мне Егор?
И это не то захолустное стойло,
Где я находился. – Я сплю? «Это вздор!», -
Хотел было крикнуть я вслух, но осекся,
Увидев напротив, что вовсе не ждал,
Того, кем со школы еще я увлекся,   
Кого с упоеньем ночами читал.
За столиком рядом сидел в окружении
Подвыпивших спутников парень младой,
Читал им стихи, позабыв на мгновенье,
Что может быть высмеян пьяной толпой. 
Читал о собаках его узнававших,
Как лошадь кивает ему головой,
О женщинах гордых и женщинах падших
Читал, поправляя прическу рукой.
Свои белокурые кудри пригладив,
Застенчиво кончил – еще не хмельной,
И тотчас за водкой кого-то спровадив,
Достал портсигар позолоченный свой.

Есенин Сергей – я не мог ошибиться,
Портрет его в спальне висит на стене,
Но, как и откуда он мог появиться? –
Быть может мне видится это во сне?
Вот он уж порядком с друзьями набрался
И с кем-то повздорил, кричит на него,
Совсем уже было подраться собрался,
Но друга послушался все ж своего:
Отправиться к Яру на праздник к цыганам,
Где весело будет и где его ждут,
Где вылечит сразу сердечные раны,
Где очень душевно цыганки поют.
Гуляка Сергей, – знать такой от природы,
Что вместе с талантом дала красоту,
Вином запивал и любовь, и разводы,
В душе обретая порой пустоту.
Оставив потомкам тщедушным творенья,
Не думал, что смерть тебя скорая ждет,
А сколько еще их ты мог, без сомненья,
Для нас написать, если б знал наперед,
Что лучше б не ездить в холодный тот Питер, -
Прожил бы всю зиму, гуляя в Москве,
А может в Рязань, чтобы вязаный свитер
Сестра подарила б на святки тебе.

Я выкрикнул громко: «Есенин, постой!», -
Но тут, оглядевшись, застыл в изумлении, -
Ведь снова в стекляшке сижу я простой,
А все что и было, лишь только виденье.
Мужик, что сидел за соседним столом,
Крутил у виска своим пальцем облезлым:
«Ступай-ка пройдись у пивной за углом,
Прогулка на воздухе будет полезной».
Сказать, что я видел, - ведь нет, не поймет,
Скорее всего не читал он поэта,
А все объяснять – сколько время займет,
Уж лучше пока промолчу я об этом.
Пусть так, благодарен хотя бы виденьям,
Что мне довелось в этот раз увидать
В убогом и жалком пивном заведении,
Где вновь к тете Зине за пивом стоять.
   
                2018г.