Визитка - рассказ

Телефон зазвонил пронзительно громко, словно звонили с междугородней. Семён выждал пару звонков и, когда зазвучал третий, более продолжительный, взял трубку, в которой услышал ровный без оттенков старческий баритон:
– Мне бы Семёна Семёновича.
– Я слушаю.
– С вами хочет встретиться Александр Владимирович.
– Ныжков?
– Да.
– Я сейчас выезжаю, минут через пятьде...
– Не надо выезжать, – властно прервал баритон, – за вами подойдёт машина.
Тёмно-синий УАЗик уверенно подкатил к подъезду и, резко затормозив, широко распахнул переднюю дверцу.
Семён, поздоровавшись с незнакомым водителем и сидящими на заднем сидении мужчинами крепкого телосложения, хотел было сесть на переднее сидение, но распахнулись задние дверцы и в мгновение ока Семён оказался между двухметровыми детинами. Бесцеремонно подталкиваемый ими в кабину. УАЗик рванул с места и помчался по запылённому, прокалённому летним зноем асфальту.
Когда проезжали здание, в котором была приёмная первого заместителя председателя Госдумы, Семён подсказал водителю: – Помощник Ныжкова в этом здании на третьем этаже сидит.
На что водитель хмуро ответил: – Мы едем куда следует.
Проехав до гостиницы "Алтай", УАЗик развернулся и медленно поехал по Ленинскому проспекту вверх в сплошном потоке машин. Семён не переставал удивляться, как удаётся водителю вклиниваться в поток на перекрёстках, вот и на этом перекрёстке едущие по главной дороге подчёркнуто вежливо уступали ему.
Остановился УАЗик около серого мрачного здания без балконов, но с зарешёченными окнами, через которые ничего не было видно.
Семён, сопровождаемый двумя детинами, вслед за водителем вошёл в узкий, но длинный кабинет, поздоровался. На приветствие никто не ответил.
Стоявший спиной к нему тщедушный, но подтянутый мужчина, повернув голову, представился:
– Александр Иванович, а вы, Семён Семёнович, садитесь, – и показал на боковой стул.
Александр Иванович, всё также стоя к нему спиной, утвердительно продолжил:
– Семён Семёнович, вы руководитель созданного вами фонда и зарегистрированного 12 января 1996 года.
– Председатель совета фонда, – ответил тот.
– Тогда расскажите... – сделав многозначительную паузу, пространно закончил, – куда ушли деньги от шестидесяти трёх миллиардной сделки, разрешённой вам администрацией края?
И тут Семён заметил, что в углу сидит Ныжков с деланным отсутствующим видом, будто его не интересует разговор, происходящий в кабинете, из которого куда-то исчезли водитель с двумя детинами.
Семён заулыбался, показывая редкие, уже изрядно подносившиеся зубы, отметив про себя: "Не всё лады с арифметикой у этого чекиста", а вслух твёрдо сказал:
– Вы, Александр Иванович, наверное, имеете в виду пятьдесят по углю и один и три десятых по электроэнергии, разрешённых администрацией провести взаимозачёты и расчёты продукцией с предприятий Алтая посреднической фирме фонда?
– Именно их и имею в виду, – слегка повысив голос, продолжил, – до нас дошли слухи, которые мы обязаны проверить, что вы эти деньги использовали в корыстных целях, а не на памятник Александру Сергеевичу, чьим именем прикрываетесь.
– И на что же я их истратил?
– А вот это вы нам и расскажете.
– Но мне нечего рассказывать, так как пятидесяти миллиардная сделка не состоялась по одной причине, что главный финансист края передал эту сделку директору ликёрки за приличную сумму.
– А почему вы так считаете?
– Да потому что финансист заявил прямо: "Никакого памятника не будет, только через мой, то есть его труп".
– Имеет же он право иметь своё мнение?
– Конечно, имеет, но непонятно, зачем же он тогда передал сделку?
– А вы как считаете?
– Я не считаю, я присутствовал при этом разговоре. Директор заявил: "Двадцать процентов, Владимир Андреевич, ваши!
На что тот категорически возразил:
– Не двадцать, а восемьдесят!
– Интересно, как вы оказались при этом разговоре?
– Очень просто. Встречу директора с главным финансистом организовал я через депутата.
– А смысл?
 – Директор обещал выделить фонду своей продукции на пятьдесят миллиардов рублей в счёт погашения долгов в краевой бюджет.
– Тогда какой резон было фонду заниматься такой сделкой?
– Руководитель шахты поставил условие – расчёт за уголь только водкой. Вот мы и хотели, объединив мелких потребителей угля, провести такую сделку и за неё получить десять процентов на постройку памятника, но главный финансист передал всё директору, у которого были подготовленные фондом объединённые документы мелких потребителей.
– Но откуда тогда слухи, что вы построили трехэтажный особняк, купили новую машину и шикарную дачу?
– Наверное, оттуда же. От тех, кто против строительства памятника великому Поэту планеты Земля.
Александр Иванович, обратившись к Ныжкову, спросил, будто размышляя:
– И всё-таки надо всё проверить на месте.
Тот еле заметно качнул головой в знак согласия. Из-за драпировки, имитировавшей глухую стену, вышли двое и встали по бокам. Семён Семёнович встал и направился было на выход, в который только что входил, но его направили в противоположную сторону. Перед ними распахнулась стена, и они оказались в просторном коридоре с выходом во двор здания.
Семёна посадили в иностранный "лимузин", и они помчались к его дому. Выйдя из остановившейся перед домом машины, Семён, показывая на него, театрально произнес: "Вот, Александр Иванович, мой "особняк", но не трёх, как вам напели, а пятиэтажная хрущёба".
Войдя в подъезд, один из сопровождавших позвонил в первую же дверь, и в проёме дверей появился седовласый мужчина, который, удивлённо глядя на Семёна, добродушно поздоровался с ним. Тот ответил:
– Здравствуй, Слава.
– Скажите, этот человек, – показывая на Семёна, начал Александр Иванович, – здесь живёт?
– Зде–есь... – удивлённо протянул тот.
– Он никуда не уезжал отсюда?
– Мы с ним вместе уезжали в Колпашево, а я пораньше вернулся, он года через три после меня как приехал, вот и живёт тут.
– А у него дача есть?
– Есть.
Двое, что стояли по бокам, подтолкнули Семёна на выход.
Рассевшись в машине, Александр Иванович потеплевшим голосом сказал:
– И всё-таки надо посмотреть дачу.
– В чём дело?! Поехали в дурдом.
– В какой дурдом?
– Дача моя там, за дурдомом... ещё километра четыре по полевой дороге.
– Нам говорили у вас две дачи.
– Как две?
– Так, две!
Перед спуском Семён предупредил: "У нас крутой спуск, так что надо на скорости спускаться".
Шофёр, выйдя из поворота, добавил газ, машина резко увеличила скорость, увидев крутой спуск, он выжал сцепление, стараясь переключить на пониженную передачу, но что-то у него не получалось и "лимузин" понёсся под гору, всё увеличивая скорость, заскрипев тормозами, машина промчалась мимо домиков на въезде и, не вписавшись в поворот, проскочила вниз к обрыву, уткнувшись в ограду последнего сада на этой улице.
– На скорости, на скорости, вот тебе и на скорости... – проворчал седовласый водитель.
– Я имел в виду на второй скорости.
– Так и надо было говорить, а то на скорости.
Машина медленно попятилась назад и, выехав на асфальт, повернула вдоль главной улицы, Семён произнёс:
– А теперь прямо.
– Да знаю, что прямо.
– Откуда?
– Такая наша служба... – вступил в разговор Александр Иванович, – всё знать.
– Вот и моя дача.
– А вторая где? – поинтересовался Александр Иванович.
– Второй у меня нет, вот только огород с ягодником есть, но туда на машине не проехать.
– Пройдёмте пешком.
Семён, окружённый с обеих сторон детинами, медленно пошёл вверх по склону, по заросшей крапивой тропинке, подойдя к навозной куче в самом основании его, вновь театрально показал, произнеся: "Вот и мой огород с ягодником".
– А строение где?
– Не построил ещё.
– Поехали! – громко скомандовал Александр Иванович и направился по той же тропинке, раздвигая высоченную траву и торчащую над тропинкой крапиву.
С дачи заехали в гараж, посмотрели на "жигули" третьей модели с четверть вековым возрастом. При виде которой Александр Иванович по-доброму погладил машину, сказал: "У меня точно такая же старушка, только малинового цвета... надёжная машина, – но перед тем как уезжать, всё-таки поинтересовался в соседнем боксе кооперативного гаража в овраге: – Другого у него нет?"
– У Семёна, что ли?
– Да.
– Да вы что, мы на этот-то с ним кое-как наскребли, ещё при советской власти строили, сами вкалывали, помню асфальт укладывали по ночам, днём-то нам его не отпускали, а что оставалось, вот тогда машины две, три, а то и четыре привезут, а в "колхозе" нахлебников много, а трудяг всегда не хватает, вот мы, Семён, Василий да я в основном и вкалывали часов до двух, а то и до четырёх утра.
Не дослушав, Александр Иванович вновь громко скомандовал: "Поехали!" Семён не успел попрощаться с Николаем, как его втолкнули в "лимузин". На сей раз он остановился у здания, в котором была приёмная Ныжкова.
Александр Иванович пожал руку Семёну и, словно извиняясь, произнёс: "Ничего не поделаешь, такова работа, сказано проверить слухи, надо проверить..."
В приёмной Семёна встретил, улыбающийся Ныжков и Тихон Михайлович, его помощник. Ныжков разговор повёл о том, что нужно, чтобы ускорить создание и строительство памятника.
Семён, показывая на себя, сказал: "Вот ему надо выдать мандат, в котором бы высказывалась просьба ко всем руководителям учреждений и организаций о содействии председателю совета фонда в строительстве и других мероприятиях, проводимых фондом, хотя бы вот такой", – и Семён показал книжицу, на которой красовался флаг России, на белом фоне профиль Пушкина, по синему фону было написано "удостоверение", а по красному – Фонд "Пушкин и Поэт..."
Ныжков позвонил главе администрации, повторив слово в слово то, что ему сказал Семён, повесив трубку, добавил: "Если не получится, то оставите это Тихону Михайловичу, я подпишу".
Распрощавшись, Семён прямиком отправился к главе администрации края, к которому его не пропустили, а направили к помощнику. Тот, внимательно рассмотрев "удостоверение", выслушав пояснения, сказал: "Удостоверение должно быть красного цвета, а не полосатого!"
Семён пошёл к председателю законодательного Собрания, но и там его к самому не пропустили, а сказали: "Григорий Александрович в курсе, решайте с помощником." Помощник, всё внимательно просмотрев, изрёк:
– А это чей тут профиль? Пушкина, что ли?
– Нарисованный его рукой.
– Вижу, что его, только надо заменить на Ленинский профиль.
– Это почему же, у нас фонд называется...
– Знаю, как называется.
Семён вновь вернулся к помощнику главы администрации, тот, повертев в руках "удостоверение", сказал: "Глава администрации края сказал, что вам удостоверение подпишет его заместитель".
Помощник заместителя, молодой мужчина дряблого вида с объёмными бёдрами, словно у дородной женщины, долго разглядывал текст, затем произнёс: – Может, вы сами всё объясните Петру Семёновичу?
– Могу.
Хозяин кабинета, разговаривавший по телефону, махнул головой на приветствие, слегка прищурив глаза и мягко улыбаясь, показал на стул. Его руки, поросшие густыми волосами, лежали на полированном столе, отражаясь в нём, отчего казались ещё крупнее.
Когда Петр Семёнович положил трубку, Семён пододвинул к нему "удостоверение". Внимательно осмотрев его со всех сторон, Петр Семёнович углубился в чтение текста и потянулся за ручкой, Семён, вскочив со стула, резко сказал: "Тут исправлять ничего не надо, редактировал этот текст сам Иосиф Сталин, а современный смысл выражениям придал Никамар Ивасерфович Глапулевич – главный редактор толстого журнала".
– Сделаем так, это я подписывать не буду, надо сделать новое удостоверение в чёрно-белом варианте без этих бело-сине-красных полосок, и не вздумайте прилепить двуглавые ножки Буша, символика на Федеральном Собрании не утверждена, а текст должен быть таким.
Пётр Семёнович переписал текст на листе и протянул Семёну. Из текста исчезла конкретность, осталась ни к чему не обязывающая просьба.
При второй встрече Ныжков, слушая рассказ Семёна, часто прерывал хохотом, утирая слёзы с глаз, каждый раз снимая очки. Удостоверение он подписал и посоветовал его заламинировать.
Семён, поблагодарив и попрощавшись, направился на выход и, уже взявшись за ручку, резко развернулся и произнёс: "Да, Александр Владимирович, за тобой должок, я "Верительную грамоту" тебе вручил от имени и по поручению, но не получил от тебя визитку – знак твоего согласия быть попечителем фонда.
Ныжков мимолетно глянул на помощника. Тот резко открыл ящик стола и, порывшись в бумагах, извлёк визитку и, словно сокровище, протянул её Семёну.