Охота

Излучина реки блестела змейкой,
Вдали маячил реденький лесок.
Сквозь облака, начищенной копейкой,
Луч солнца лёг на матовый песок.

Осенняя краса ещё сокрыта:
Едва зарделась поздняя листва.
Но вот беда – охота вновь открыта.
Нагрянет скоро дерзкая братва.

Охотники – народ крутого нрава.
Для них стрельба, что для кухарки – соль.
Палить в зверьё – вот лучшая забава.
Не чувствуют они чужую боль.

И вот настал тот миг, щемящий души:
Садилась в заводь стая диких птиц.
Смерть затаилась у реки на суше –
Внутри провалов спаренных глазниц.

Прищурив глаз, и пальцы сжав до хруста,
Вогнав патрон в стальную плоть ствола,
Стрелки нашинковали дробью густо
Лазурь небес, где тишина спала.

Блистая хищно воронёной сталью,
Азарт пьянил – тут что ни говори.
И сердце, механической деталью,
Под телогрейкой дёргалось внутри.

Ловили ружья чёрными зрачками,
В прицел  бесстрастный шумные крыла.
И содрогаясь сильными толчками,
Вгоняли дробь в пернатые тела.

Застыло небо в птичьем влажном взгляде,
И с солнцем к горизонту накренясь,
Померкло, словно огонёк в лампаде,
И с высоты ударилось о грязь.

Стволы щетинились щербатым рядом,
Цель поражая точно, без помех.
И крылья птиц секло свинцовым градом,
Но только не с небес, а снизу вверх.

Они метались в перекрёстных залпах,
И падали нелепо в камыши.
Свистела дробь, и гари едкий запах
Душил остаток сумрачной тиши.

А после, у костра, в объятьях ночи,
("Приняв на грудь" – чего греха таить)
"Хозяева природы", между прочим,
Запели громко: "Любо, братцы, жить !"

Холодный воздух стал пуглив и чуток,
И весь напрягся в темноте глуши.
Сегодня люди били диких уток,
Раскрыв всю суть своей слепой души.