Шарашкина контора

Нет ничего хуже, чем эти голосовые рекламы в центре города. "Спешите посетить наш салон красоты "Елена", только сегодня и только для вас скидка 20% на все виды услуг". Таня и сама работает в таком салоне, шарашкина контора. На первую процедуру действительно действует скидка. Тебе мажут морду чем-то сомнительным, втирают, предварительно посмотрев на Ютубе правильный алгоритм нанесения крема. При этом еще рекомендуется нахваливать кожу клиентки, обещая, что теперь она станет мега-бархатной, и это уже после первого посещения чудо-салона. Варьете, не иначе. В соседней комнате сидит тощая студентка, которая подрабатывает на время каникул. Ее секретная работа называется "телемаркетинг", которая заключается в том, что девочка обязана к часу дня обзвонить все конторы города, и приветливо пригласить работников на косметические процедуры (главное, не напороться на партнеров, а то смешно получится). Голос у девочки садится уже к 11 утра. Не от усталости, а от волнения, потому что с первых секунд монолога о сказочных скидках, студентку посылают в жопу, а то и подальше, а она совсем молодая, да еще и запущенный психопат-интроверт, потому ей страшен не только зрительный контакт с людьми, но и голосовой. Такие люди обычно вздрагивают от телефонного звонка, а тут вдруг ей самой нужно названивать с сомнительными предложениями. Такие жертвы несутся ради съемной квартиры на окраине, потому что в общежитии психопат-интроверт кроме суицидологии ничего больше изучить не способен.
Таня стоит на перекрестке, и старается незаметно изучать прохожих. Сырое утро превращает в рептилий даже крепких мужчин. Они сжимаются, скручиваются, и выглядят очень жалко. О женщинах лучше и не говорить: самые отъявленные красавицы наследуют собирательный образ серой сельской училки, которая ведет 12 дисциплин для четырех учеников разных возрастов, которых собрали в один класс, чтобы те хотя бы до двух часов дня не напились самогону на развалинах старой фермы.
Для кого кричит реклама этим бодрым голосом? Раздражаются даже собаки. Они начинают лаять в сторону невидимого рупора, и такое ощущение, что в прошлой жизни эти собаки были средневековыми маркетологами, так что лишний раз им об этом напоминать не стоит.
Таня не хочет идти на работу. Ей неприятно обманывать домохозяек, у которых эта контора ворует время. Может быть она месяц морально и материально готовилась к этому походу в салон. Вызвонила мать из глубинки, на всякий случай перестраховалась свекровью, чтобы посидели с ее выводком детей. Ну ладно, младшего можно в сад, старшего - в школу, а с самым маленьким что делать? "И все по любви", - шутит она на каждом застолье, но нет. Ни один не по любви. Просто, так получилось, а аборт делать не хотелось, совесть мешала. Теперь совесть в порядке, но мешает все, абсолютно все. В парикмахерскую даже не сходить без печали. Сядет в кресло, а ей уже звонят: "Люся,он насрал, что делать?". И совесть Люси говорит парикмахеру: "Вы знаете, не надо стричь, просто кончики подровняйте, а то висят как говно. Нет-нет, я сама уложу, я, просто, в декрете, думаю, вы понимаете". И вот придет такая дама в шарашкину контору, ей намажут морду сомнительным кремом с акульим плавником, впарят какие-то патчи для того, чтобы не было синяков под глазами (хотя этими синяками уже давно занимается социальная служба, но пока безрезультатно, вся надежда на патчи), и она поверит, что кожа у нее нереально бархатная, хотя на самом деле похожа на сухую землю в горшке с фиалкой, которую поручили поливать самой ответственной девочке в классе, но не такой уж и ответственной она оказалась. Но через пару дней шарашкина контора снова сменит свою локацию, название и телефон, а несчастная "счастливая мама троих деток" будет бегать под окнами многоэтажного дома, и заглядывать в окна уже нового офиса, с новыми хозяевами, и скорее всего там поселится нотариус или семейный психолог, на которого у женщины все равно нет денег и энтузиазма. Да и к чему это все? Иисус терпел, и ей велел, а конторе не велел.
Таня сочиняет в голове всякие вариации на тему, и изредка улыбается сама себе. Ей даже и не холодно. Еще бы, мама отдала ей свои сапоги на меху, на собственные пока накопить не получается, так как платят ей процент от количества клиентов, а девочка, которая занимается "телемаркетингом", слишком плохо этих клиентов привлекает.
В маршрутке Таня ест плавленый сырок, который заготовила себе на обед. Но есть захотелось уже сейчас. Утром она не завтракает, ее тошнит от сборов на работу. Даже укачивает. Такое всегда со всеми происходит, если работа или учеба ненавистны. А кому-то так живется в семьях: встал утром, и уже тошнит, потому что рядом нелюбимое тело. Спасибо, хоть теплое, и то - "спасибо" чисто из эстетических соображений.
- Таня, иди сюда!, - кричит худая студенточка. В руках у нее пакет с эмблемой шарашкиной конторы.
- ты чего не заходишь в офис?
- так а некуда. Они переехали, представляешь? Ахаха, слава богу. А то у меня уже глаз дергается от этих телефонных звонков.
- погоди... как переехали? У меня там шарф на вешалке остался.
- да черт с ним, ты что! Пойдем отсюда. У меня там вообще чашка осталась - сувенир из Германии, папа привез. Папы нет уже, умер. И чашка исчезла. Потому что надо здраво расставаться с людьми, и не хранить вещей в память о них, иначе их душа так и будет неприкаянно летать по квартире. Папа у меня много пил, хотя и не часто, - зачем-то сообщила девушка.
Таня никогда еще не видела студентку такой счастливой и разговорчивой. Она пожала плечами.
- слушай, что делать-то теперь? Домой, что ли, ехать?
- а давай в кафе сходим? Я стипендию получила вчера, у меня еще немного осталось, а то все на книжном рынке промотала. Я так давно хотела купить "Улисс" Джойса, вот купила, села вчера читать - вообще ниче не понимаю. Какая-то муть.
Таня только сейчас ощутила, что она толком и не проснулась. Вот-вот только начала просыпаться.
- Слушай, студентка, а тебя как зовут-то?
- Наташа.
- Я так и думала.
- Да?
- Да. Больно ты загадочная, Наташа. Ладно, пойдем кофе пить.
(Продолжение может и последует, я пока не знаю).