УРОК 21 - Удивительные САДЫ ДУШИ Николая Гумилёва

В «деле» Николая Гумилёва осталась справка из домоуправления, о том что в квартире, в которой проживал поэт, ему не принадлежало ничего.
«...Кроме 1303 экз. книг», среди которых были его любимые писатели и несколько поэтических сборников, прекрасных и благородных плодов его «сада души».   

Книг после смерти Гумилёва осталось гораздо меньше, чем должно было быть, налицо  – уголовное преступление: обворовали его современников, обворовали нас с вами. Мы так никогда и не узнаем, какой высоты ещё мог достичь Гумилёв. Он был молод и возрастом, и духом и столько всего ещё мог написать!


24 августа 1921 года поэт Николай Гумилёв был расстрелян по постановлению Петроградской губчека, обвинённый в участии в контрреволюционном заговоре (как выяснилось позднее, обвинению послужили только никем не проверенные и не доказанные показания одного человека).


Одним из первых и наверное самых моих любимых произведения поэта в моей юности было стихотворение "Игры". Торжество человеческого разума и могущества над дикой и враждебно настроенной природой, наверное никто не выразил так доступно и красочно.

Игры (1907 г.)
Консул добр: на арене кровавой
Третий день не кончаются игры,
И совсем обезумели тигры,
Дышут древнею злобой удавы.

А слоны, а медведи! Такими
Опьянелыми кровью бойцами,
Туром, бьющим повсюду рогами,
Любовались едва ли и в Риме.

И тогда лишь был отдан им пленный,
Весь израненный, вождь аламанов,
Заклинатель ветров и туманов
И убийца с глазами гиены.

Как хотели мы этого часа!
Ждали битвы, мы знали - он смелый.
Бейте, звери, горячее тело,
Рвите, звери, кровавое мясо!

Но, прижавшись к перилам дубовым,
Вдруг завыл он, спокойный и хмурый,
И согласным ответили ревом
И медведи, и волки, и туры.

Распластались покорно удавы,
И упали слоны на колени,
Ожидая его повелений,
Поднимали свой хобот кровавый.

Консул, консул и вечные боги,
Мы такого еще не видали!
Ведь голодные тигры лизали
Колдуну запыленные ноги.

Год создания: 1907 г.


«Не беспокойся обо мне, я чувствую себя прекрасно, читаю Гомера и пишу стихи».
Лаконичная записка, написанная ровным безмятежным почерком. В ней нет ни тени тревоги, ни намёка на какую-либо опасность. Между тем писавший её знал, что жить ему оставалось считанные дни.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще.
Я И ВЫ  (1918 г.)
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И УМРУ я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!


Предчувствие ранней смерти не покидало Николая Гумилёва на протяжении ряда лет. Он даже видел того, «кто занят отливаньем пули», которая оборвёт его жизнь:

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.
Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.
«РАБОЧИЙ» (1916 г.)
Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.


«САДЫ ДУШИ»  (1907 г.)
Сады моей души всегда узорны,
В них ветры так свежи и тиховейны,
В них золотой песок и мрамор черный,
Глубокие, прозрачные бассейны.

Растенья в них, как сны, необычайны,
Как воды утром, розовеют птицы,
И - кто поймет намек старинной тайны?-
В них девушка в венке великой жрицы.

Глаза, как отблеск чистой серой стали,
Изящный лоб, белей восточных лилий,
Уста, что никого не целовали
И никогда ни с кем не говорили.

И щеки - розоватый жемчуг юга,
Сокровище немыслимых фантазий,
И руки, что ласкали лишь друг друга,
Переплетясь в молитвенном экстазе.

У ног ее - две черные пантеры
С отливом металлическим на шкуре.
Взлетев от роз таинственной пещеры,
Ее фламинго плавает в лазури.

Я не смотрю на мир бегущих линий,
Мои мечты лишь вечному покорны.
Пускай сирокко бесится в пустыне,
Сады моей души всегда узорны.

Воскресить поэта может наше прикосновение к его стихам, наша память о нём. Тогда расцветут удивительные «сады души» Николая Гумилёва.
( https://rupoem.ru/gumilev/all....   - ВСЕ СТИХИ ОДНОЙ СТРАНИЦЕЙ)