Живи, умри, борись!

Безликие глаза ночи смотрят прямо в душу,
Пробираются внутрь светлого разума - снаружи.
Животрепещуще шелестят оголенные провода,
Веретеницей сплетаются листья, как всегда.

Еда холоднее, чем Арктики ледяное сердце.
Ей, как и сердцу не поможет ни что согреться.
Если всмотреться в серебрянную зеркальную гладь.
Можно увидеть, как время идёт обратно вспять.

Встрепенуться и очнуться на кафельной плитке.
Липко стирать кровь и мечты – как пережитки.
Прытко прошлое ускакало на радужном единороге,
Позабыв фрагменты воспоминаний на пороге.

Гроздьями грёз увешены остроконечные скулы.
Показалось! Это алмазы из зубьев судьбоносной акулы.
Кульминация начнётся только годам к тридцати,
Ещё есть возможность по-английски уйти.

Спасти свою любовь и окунуться в сказку,
Сатане воздвигнуть памятник в кровавых красках,
Крипово нарисовать свою жизнь и пентограмму,
Предпочтенье отдать умным книгам, чем драммам.

Грамма три весит душа, а могла бы и больше,
Шутить странные шутки про захват Польши.
Дольше желать, дольше кричать, дольше стонать
И ложится с мытями глазами, часов, эдак, в пять.
 
Поменять привычный образ на фриковый стиль,
Забраться на сцену без приглашенья, сыграть Водевиль.
Штиль не наступит, даже если ветер тихонько молчит.
Чередой с чили перцем мой поток мыслей кричит.

Чайки курят в сторонке и слушают Depeche mode,
Модно быть не таким как все и знать, что урод.
Бодро выйти из толпы и послать всё к таёжным херам,
Храм мой –  белый листок и чернильные пятна пера.

Пора заканчивать, если ты  не успел ничего начать,
Честно быть зарезанным от людей иль смело протестовать.
Вставать с колен, поднимать голову ввысь.
Живи, умри.
Борись.