Цикл Попытка Франции 2018, сентябрь Посвящается Ан

____________________
Париж… Легковесность, конечно,
И прочее…
Изжеванность темы,
Дезабилье…
Дюма и Гюго
Неразборчивый почерк,
И Генрих Четвертый
На медном коне.
Нуар, и ночные кафе
На Монмартре,
Кораблик по Сене,
Седой Нотр-Дам.
Париж – он не может быть правдой,
Исхоженный вдоль,
Он предвечный обман.
Все сказано, больше,
Прошу вас, ни строчки.
Его летописцы давно уж мертвы.
Город, как призрак,
Для сердца – порочный,
Крещенный в купели
Лазурной крови.
/апрель, 2018/.
___________________________
Если б я жила в Париже,
Я бы купила собачку,
И гуляла под окнами Бельмондо.
В наушниках бы пел Жак Брель,
О том, как дождь
Заливает Триумфальную арку.
Если б я поселилась в Париже,
Я бы молилась Эдит Пиаф.
А лес Булонский,
Назойливо рыжий,
То и дело летал в облаках.
Живи я в Париже,
Я бы встречала
То Дюма, то Рембо.
А в день казни Жюльена Сорреля
Полдня прокаталась в метро.
Круасаны и площадь Согласия,
Переулки, Сорбонна, бордо…
Все чинно, и одно безобразие –
Прогулки с собачкой
Под окнами Бельмондо.
/9, 09./
Промозглый пес
Ступени Тюильри
С остервененьем лижет.
А может, это Цербер
Свой Аид
К французскому престолу
Сделал ближе.
Отрубленную голову
Ла Моля
Невенчанной вдовой
Марго хоронит,
В чистом поле
За самой дальней
Городской чертой…
За гранью сердца,
Совести, Добра.
За вычетом любви и покаянья.
И только Память.
Та – до самого конца
Не ведает
Прощанья.
/10. 09./
__________________
Сижу, и слушаю Дассена.
Мне кажется, я все припоминаю,
Чьи-то расставанья у мостов.
Мир помещается в дожде,
Чужой язык так прост и откровенен,
И намекает на любовь.
Снуют по крышам воробьи,
Рука, сжимающая чашку,
Не признает вины,
бежит от правоты,
Ей потерять и обрести –
Не важно.
Сижу, и слушаю Дассена.
Эйфелевой башни кружева –
С ее вершин
Все Необыкновенно –
Улыбка, жесты и слова.
Сижу, и слушаю Дассена.
И тайн больше не открою.
На Елисейских гасят фонари.
А этот голос… растворяет горе,
Что тихой
Сеной плещется внутри.
/сентябрь, 10/.
Там мимо проплывали люди,
Как персонажи на холсте,
Остатки пищи на посуде,
Книги на мертвом языке;
Фарфор, пыльца камелий,
Гвозди от грубых башмаков,
И золотые карусели
И шерсти ядрышки мотков.
Еще рука рисует мелом
Квадраты классиков цветных,
Наивно, плавно, неумело,
Но «Небо» в звездах голубых.
Герой, изгнанник червоточин
Баров, в кальяновом дыму.
Душа, как аленький цветочек
На крыше центра Помпиду.
/сентябрь, 13/