Пепелище

Я из Иркутска,
давно, впрочем, из.
Зная одно направление -
на Запад, типа,
на самом деле -
мели Емеля! -
развивался по шизофреническому типи:
круги наматывая,
как фокусник из шляпы
доставал ленты пестрые
одну за другой,
и в зал бросал на потеху публике
толпе, практически,
для которой материя всегда первична
будь то стринги,
иль ризы Христовы.
Не с того ль повелось, на самом деле?
Жребий бросали,
псами вгрызались, делили
рвали на части...
Отвлекся, впрочем.
Так, вот:
петель кружева,
мелодии дерева,
в сумме слагаемые города.
Глухое молчание -
не говорят о веревке в доме повешенного,
и имени не называют.
В церквях с записочками
с просьбами о поминовении:
два пишем, три в уме.
Кадят кадила,
втыкают свечи в подсвечники,
те падают замертво, не горят.
Зло, с досадой:
как все неловко,
не протиснуться, не повернуться!
Сени, вы, сени мои - спасение
свежего воздуха  вдохнуть.
Вдох-выдох
даже не верится,
что можно так запросто попасть
в меда эти восковые, в эту патоку,
что льется из бочки,
да прямо в пасть
потребителю-любодею
сала-солода,
золота куполов,
графских титулов,
мироточащих икон.
Из закромов купеческих,
из грязи
достают адмиральский погон.
Много чести
для города
властью, данной мне...
(не важно)
объявляю сей град винтажный
пепелищем.