Архивы

Не ошибаются лишь те,
У коих жизнь уж за финалом…
Их звук, парящий в высоте,
Становится всего началом…

Их мысли, чувства нам близки,
А их ошибки нам уроки.
Жизнь открывает тайники,
И пролежавшие в них строки.

Мы слышим голоса тех лет,
Не изменить того, что было.
И был у них тогда рассвет:
Мечта надеждою светила.

Но серебром блестит орган,
И дарит всем очарование.
Как тонкий профиль, лёгкий стан,
Души столь близкое дыхание.
25.09.2018

Осколки архива Марины Цветаевой.
08.10.1892 – 31.08.1941

Работа с архивом Марины Цветаевой продолжает вестись.Так, в Театральной библиотеке нашлись открытки, которые посылала мама Мария Александровна учительнице музыки своей дочери В.Ю. Зограф-Плаксиной. А в Российской Государственной Библиотеке, «Ленинке», хранится собрание стихов Константина Бальмонта, вышедшее в издании «Скорпион» Валерия Брюсова, с многочисленными карандашными пометками Марины Цветаевой. Это открывает новые факты о жизни и творчестве, но что-то остаётся неизвестным. К примеру, в каком храме
крестили Марину Ивановну. Есть гипотеза, что это был Храм Святой Татианы Московского Университета, который находится на Большой Никитской.
При отъезде из Москвы в мае 1922 г. своё имущество Цветаева оставила на попечение младшей сестры Анастасии, но после того как ту арестовали в 1937 году, многое из архива Марины было утрачено. В частности, её обширная библиотека. По словам Елены Коркиной, эти книги всё ещё «ходят по Москве», встречаясь на аукционах и у частных коллекционеров, но не попадая в Музей. Основной архив, который сейчас хранится в РГАЛИ, — эмигрантское творчество, который она отправила в 1939 году  багажом на имя дочери Ариадны Эфрон. Однако багаж был задержан на таможне на год из-за ареста Ариадны. Он включал в себя четыре ящика с книгами и два сундучка с рукописями.
Чтобы поддерживать свою жизнь с сыном и носить передачи арестованным мужу и дочери, Марина Цветаева занималась переводами, но из-за нехватки средств ей приходилось продавать часть книг из своей библиотеки. Накануне войны часть архива Цветаева оставила на хранение разным людям. Особенно помог поэт и прозаик Серебряного века Борис Садовской. Он жил под трапезной церковью Новодевичьего монастыря, который был использован под нужды Государственного Исторического Музея. Борис Садовский приютил архив в своём  жилище, хотя был парализован и лишён возможности ходить. «Цветаева доверилась месту!» — сказала Елена Коркина.
В 1947 году, Ариадна Эфрон была освобождена из тюрьмы и обеспечила перевоз архива матери к своей тётке Елизавете Яковлевне Эфрон. Кроме того, один сундук сохранился у Елены Левинсон — школьной подруги Инны Цветаевой, двоюродной сестры Ариадны Эфрон. В нём под слоем газет были обнаружены многочисленные папки, открытки и книги.
Из того, что Цветаева не взяла с собой при возвращении в СССР, сохранилось лишь оставленное в городе Базель (Швейцария), в частности рукописная тетрадь, в которую был переписан сборник «Лебединый стан» и поэма «Перекоп» и пачка оттисков прозы Марины Цветаевой. Однако целый чемодан рукописей, оставленный на хранение в Париже, погиб. Есть вероятность, что сохранился небольшой архив в Амстердаме. На этот счёт гипотезы не слишком утешительные, архив, скорее всего, был уничтожен во время Второй мировой войны вместе с домом, в который попала бомба. Но Елена Коркина надеется на его сохранность, так как точных сведений о взрыве нет. И, возможно, мы ещё узнаем нечто новое из жизни Великого Поэта ХХ века.
(Григорий КИРИЛЛОВ)