любименя

Холод пронизывает до костей, тремор впервые является обоснованным. Мы так часто говорим о любви, что забываем сказать об ее конце,
ведь там не красивые бабочки, что ласкают внутренности,
там скелет невысказанных букв в определенном алфавитном порядке,
там вскрытые чувства, что долго таились за черной тканью,
там пустота, что в итоге поглощает разум.

Я устал писать письма, отправленные не тебе,
отправляю их в ад, адресуя кому-то свыше.
Если жизнью положено ставить на все клише, почему на моей груди выбито сердце, а поставлен имплант в виде свинцового камня, что составлен из всех твоих непрости, на котором выгравировано «не удостоин чести».

Буквы не слушаются, пытаются составить из списка боли список в котором читаемо только счастье.
Но мне не хватает мыслей, чтобы донести тот смысл, который я отыскал в отчаянии.

Смотрю в темноту, оттуда на меня смотрит Дьявол. Бегбедер сказал, что любовь живет три года, психолог сказал, что любовь абстрактна. Я прошу вскрыть мне мои запястья, потому что внутри бушует пламя и поглощает меня в колесо сансары, состоящее из нетебя и несчастий.

спаси меня.
л ю б и м е н я.

Руки леденеют, оттого разгорается разум. Я чувствую покалывание на кончиках пальцев, оно напоминает мне о твоих касаниях. Когда мурашки шли не от холода или страха, а от того насколько это приятно.

Я чувствую приближающийся конец, потому что сегодня был красивый рассвет, который я не встретил,
потому что сегодня был красивый закат, который я пропустил,
потому что сегодня я видел, как ты улыбаешься
и видел, что улыбка твоя не мне.

с о г р е й м е н я, боже.
Я чувствую, что иду на дно. Вру, я ничего не чувствую, потому что руки мои холодны, а тремор впервые является обоснованным,
потому что у любви нет времени на три года,
потому что ты становишься от меня дальше с каждой секундой,
я ставлю на таймер время своего падения,
а пока я лечу, делай, пожалуйста, фотографии.

Ведь когда я разобьюсь, я хочу чтобы это было прекрасным рассветом.
Рассвет действительных чувств с потерей времени.